Шторм на Крите - [13]

– Нет уж, оставьте.

– Как скажете. Так вот. Понимаете, в чем дело, однажды на день рождения я очень ждал подарка. Мне тогда исполнилось лет девять. Обычно утром просыпаешься и получаешь подарок. В тот день ничего не было. Я очень расстроился, но постарался не подавать виду, вроде взрослый парень уже. Уже день, а ничего нет. Я не знал, что и думать. Все помнят про мой день рождения, поздравляют, обнимают, а подарка все нет. Наконец, матушка говорит: вечером поедем в «Детский мир» и вместе купим тебе подарок, мы с папой присмотрели для тебя кое-что необычное. Я сразу понял – конструктор! Я давно о нем мечтал. Знаете, были такие конструкторы, из них можно было собрать разные штуки. Я мечтал о таком, из которого можно было собрать телевизор. Настоящий маленький телевизор, черно-белый. Был рабочий день. Мы с матушкой ждали, пока отец придет с работы. Я не отходил от окна, высматривая отцовскую машину, а потом так вообще сел под дверью в коридоре и никуда не уходил, чтобы, как только он придет, сразу же ехать. Наконец-то он пришел. Мы поехали все вместе, втроем. И приехали к самому закрытию. Нас не хотели пускать, но матушка упросила их, сказала, что ребенок весь день ждал, что у него сегодня праздник. Нас впустили в магазин с условием, что мы быстро все купим. Мы бегом побежали в отдел, где продавались конструкторы. И тут выясняется, что отец перепутал цену. У него не было столько денег. У мамы тоже. Родители стали ссориться. Вместо того чтобы выбрать мне хоть что-нибудь на те деньги, которые у них были, они стали выяснять отношения. Закончилось все тем, что пришел охранник, и нас всех выставили из магазина.

– И что было потом? – притихшим голосом спросила Юля.

– Ничего. Мы вышли. Как сейчас помню: стемнело, мы стоим на ступеньках. Железный Феликс стоит рядом.

Я чуть не плачу. Дождик накрапывает. Родители окончательно поссорились. А про мой день рождения вообще забыли. Такой вот у меня был праздник.

Вдруг у Юли из глаз ручьем хлынули слезы. Она опустила голову и зарыдала, не в силах больше сдерживать себя.

Антон Ильич опешил. Потом вскочил, кинулся к бару, схватил пачку салфеток и подал ей. Она вытерла лицо и проговорила сдавленным голосом:

– И чем все закончилось?

– Ничем. Так вот и закончилось…

– Подарок-то вам подарили?

– Да я не помню уже.

– Ну хоть что-нибудь они вам подарили в тот день или нет?

– Конфеты, наверно, какие-нибудь купили к чаю.

– А как же конструктор? – она подняла на него заплаканные глаза.

– А конструктор так и остался детской мечтой.

Она снова опустила голову и заплакала.

– Юленька, ну что вы плачете? Ну, не надо. Прошу вас. Скажите, что мне сделать?

Он снова поднялся со своего места и стоял рядом с ней, не зная как быть. Юля плакала. Он боялся прикоснуться к ней и не знал, как ее утешить.

– Юленька, прошу вас. Вы опять из-за торта?

Она покачала головой.

– А из-за чего же?

– Вас жалко.

Наконец она успокоилась. Антон Ильич налил ей чаю и виновато глядел на нее, не зная, что сказать. Наконец, она подняла глаза и улыбнулась, впервые за эту встречу. Взгляд ее потеплел, и ее лицу вернулось то трогательное, беззащитное выражение, которое так запомнилось Антону Ильичу вчерашним вечером.

– Как вы это сделали?

– Что?

– Надпись на торте.

– А, надпись… Пошел в наше кафе и увидел там красивый торт. Но он был большой, мы бы его не съели. Попросил показать мне маленькие, на двоих. Они показали. Там был один, самый популярный у них, в виде сердца, весь такой розовый, знаете ли, романтический. Они мне его очень рекомендовали. И я уже чуть не взял, но потом почитал состав и понял, что вы такой есть не станете, он очень жирный, там сверху крем таким вот слоем лежит, представляете? Так что пришлось выбирать другой, полегче. И я выбрал вот этот, йогуртовый.

– А надпись? – тихо спросила Юля.

– А надпись они делают прямо на месте.

– Но она же на русском.

– Да. Я нарисовал им эскиз на бумажке, и они с него срисовали. На все про все ушло не больше часа. Сложнее было найти этот поднос с крышкой, чтобы сделать вам сюрприз.

– И где же вы его раздобыли?

– Здесь, в баре. Использовал все свои дипломатические способности.

– Дипломатические? Или финансовые?

– Все!

– Покажите мне.

– Что?

– Ваш эскиз.

Антон Ильич смутился.

– Того эскиза у меня нет, кажется, я его там и оставил. Есть только…

Он полез в карман брюк и достал скомканный листок бумаги.

Юля развернула его и увидела нацарапанные карандашом буквы «Ю от А». Рядом другой рисунок – сердечко. С обратной стороны еще один – английское «love». Было видно, что Антон Ильич пробовал разные варианты, которые уместились бы на маленькой поверхности торта. Она бережно сложила листок и положила в сумочку. Потом посмотрела на Антона Ильича и, подумав немного, сказала:

– В кафе мы, наверно, уже не пойдем сегодня. Давайте лучше поужинаем?

– Конечно, – оживился Антон Ильич. – Где вы хотите поужинать?

– Я не знаю. Мне все равно.

– Хотите, пойдем в таверну? Вам же там понравилось?

– Понравилось. Но там же надо бронировать заранее.

– Ерунда. Я договорюсь.

– Опять примените свои финансово-дипломатические способности?

Решили встретиться в девять.