Штопальщица - [34]

III

С каким трудом Ян Петерсен довел этот концерт до конца! Он чувствовал, что окончательно простужен, и даже овации в конце вечера не отвлекли его от невыносимой головной боли. Овации, так или иначе, предназначались Дэвиду и Линде, Брету Нильсену – кому угодно, но не ему. Сегодня он, как один из музыкантов симфонического оркестра, выполнил все, что от него требовалось, и теперь может спокойно ехать домой с чувством исполненного долга и ощущением потерянного времени.

В конце концов, в Амстердаме его ждут. Собственная музыка и собственный квартет.

В артистической уборной Ян переоделся одним из первых, поменяв ненавистный фрак на голубой свитер и потертые джинсы. Пряча лицо в огромный синий шерстяной шарф и надеясь, что никем не замечен, он выскользнул на улицу. Сейчас он никого не хотел видеть, боже упаси – столкнуться с Линдой, которая, естественно, начнет много говорить, быстро и нервно жестикулируя. Не может слышать, что говорят ей, это ее и не интересует. Поэтому постоянно говорит сама. Какая удачная в результате неполноценность!

То, что ей нужно – она слышит, а то, что ей не нужно – никогда. И не придерешься – действительно, 90-процентная глухота. Потрясающая женщина! Как он сразу не понял, что она вовсе не обделена возможностью слышать, а наделена отсутствием этой возможности!

Промозглая лондонская погода мало отличалась от той, к которой он привык в это время года, но само настроение города чуждо, ничто не располагало задерживаться здесь. Сегодня же он летит в Амстердам, где можно закрыться от всех, и носа на улицу не высовывать. К тому же, он будет один, Линда остается еще на пару дней. А если повезет – она вернется нескоро, гастроли в Нью Йорке не за горами. Да пусть она делает, что хочет.

Ян нашел бар поблизости, заказал пиво и удалился в самый темный угол, усевшись спиной ко всем, кто мог его увидеть.

Как все замечательно начиналось! Семнадцать лет назад, когда он заметил ее в коридоре консерватории, испытал чувство пронзительного сострадания к Линде, отчужденной ото всех, и похожей на странную обиженную птицу.

Отец Яна тоже похож на птицу. Не такую, конечно, как Линда, нет. Маленький и щуплый, и профиль у него треугольником к носу. Ричард Петерсен – птица смешная и очень упрямая. Он все делал по-своему, и гордился, что он особенный. Он даже на круглолицей, ширококостной Маруле, с которой живет всю жизнь, так и не соизволил жениться. Ричард, владелец небольшого магазина канцелярских товаров, называл безропотную женщину своей герлфренд, повторяя, что никогда не пойдет на подписание брачного контракта, это очень рискованно. У них было уже трое взрослых детей, а папаша все еще продолжал историю про герлфренд. Бойфренд и герлфренд с детьми жили в Эйндховене, небольшом городке на юге Голландии. Ян до сих пор объезжал это место десятой дорогой.

Хотя и жаловаться не на что. Смысла нет. Ричард относился к Яну, как отец семейства к семейной гордости. Он так хотел, чтобы сын стал знаменит, не жалел денег на обучение. По его разумению, стать музыкантом и стать знаменитым – одно и то же. «Мой сын будет знаменитым!» – повторял он так же часто, как и рассказ о брачном контракте. Ян рос и учился игре на рояле, твердо усвоив, что когда он вырастет, его имя станет известно всем и каждому в Голландии, да что там – в целом мире! Мать только вздыхала, глядя на него. Она была не особенно разговорчивой. Вечно занята кухней и домом, ее тайные мысли неведомы. Может, она и вовсе не думала, всегда соглашаясь с Ричардом без колебаний и споров.

После музыкального колледжа в Гааге, Ян поступил в Амстердамскую консерваторию на композиторский факультет. Ричарду сочинение музыки казалось более надежным путем к славе, Ян много занимался. Подавал ли он надежды – неизвестно. К нему были внимательны. Его ценили, но в основном за вежливость и отзывчивость. Растрепанные рыжие волосы, короткий вздернутый нос, светло-голубые глаза с бесцветными ресницами. Долговязый и очень худой юноша с горлом, всегда перевязанным длинным шарфом. Ян был подвержен простудам и вызывал сочувствие. Особого честолюбия в нем никто не подозревал. Славный парень. Переведет старушку через дорогу, поможет девушке нести тяжелую сумку.

За такую славу не награждают, но и помех она не создает.

Когда Ян встретил Линду, он тут же понял – это его шанс. Ян занимался сочинительством, но старательная музыка восторга не вызывала, его уважали, не более того.

Странную перкуссионистку в консерватории знал каждый, и каждый знал, что она совершенно сумасшедшая. Она одинока, как и он сам. Ян и Линда будут работать вместе! Перкуссия делает звучание и значение музыки особенным. Он будет писать для нее! не так много композиторов пишут специально для ударных. Они подружились. Постепенно стали неразлучны, а это уже нечто большее, чем просто совместное музицирование.

Линда не вызывала у людей особого желания приближаться, но приблизившись – от нее невозможно было отстраниться.

Яна затянула бездонная глубина глаз, молчаливая трепетность очаровывала. Линде надо было видеть источник звука. Видеть говорящего, чтобы его понять. Она прекрасно читала по губам. Если что-то шумело или звенело – в общем, звучало, Линда тут же поворачивала голову, она ощущала необъяснимые импульсы и реагировала мгновенно. Впечатление, что она вот-вот взлетит, если не спугнуть.