Штирлиц без грима. Семнадцать мгновений вранья - [7]
На самом деле в фильме все документы, кроме выписок из «личных дел», написаны на русском языке. Почему не соблюден принцип единообразия — непонятно. Другая пикантная подробность — текст шифровки Плейшнера, который получили в Берлине от агентов в Берне, был тоже на русском языке.
Хотя это мелочи по сравнению с тем, что творилось в Швейцарии. Оба агента Штирлица — пастор Шлаг и профессор Плейшнер — писали свои сообщения (закамуфлированные под обычные телеграммы) по-русски на советских бланках «Международная телеграмма»!
В фильме несколько раз демонстрируется сентиментальная сцена, когда Генрих Мюллер кормит аквариумных рыбок в своем кабинете. Хорошая режиссерская находка. Вот только никто из сослуживцев шефа гестапо почему-то не вспоминал об этой привычке.
Сцена встречи советского разведчика со своей супругой в кафе стала классикой — с позиции кинематографа. А вот у профессионалов она вызывает недоумение. Начнем с того, что «нелегала» редко посылают в длительную зарубежную командировку без «боевой подруги». Дело не только в стремлении оградить его от случайных связей: вдруг партнерша по постели окажется агентом местной контрразведки и сумеет «расколоть» его своими женскими чарами, но и в практическом аспекте. Разведчик может рассчитывать на психологическую поддержку своей жены, да и вдвоем проще выжить, чем в одиночку. Если по какой-либо причине советский «рыцарь плаща и кинжала» все же оказывался в одиночестве, то он крайне редко вел жизнь монаха. Просто когда молодой и здоровый мужик не проявляет интереса к противоположному полу, то это выглядит странно. Так что Штирлиц, ведущий аскетический образ жизни, выглядел довольно необычно. В начале книги мы уже писали о том, что к тридцати годам офицер СД должен был жениться.
Сама сцена в кафе с позиции конспирации тоже выглядит странной. Маловероятно, что жену Штирлица (актриса Элеонора Шашкова) перед встречей одели в платье, сшитое в Германии, а не на фабрике «Красная швея» в Москве. Поэтому в своей одежде она выделялась из общей массы посетителей кафе. Взгляды, которыми обменивались супруги, тоже были очень красноречивы и эмоциональны. В 1935 году контрразведывательный режим в Германии был не столь жесток, как во время Второй мировой войны, поэтому такие ухищрения были просто не нужны.
Мало кто знает, что Элеонора Шашкова встречалась с «супругом» в одежде, сшитой спустя много лет после окончания Второй мировой войны. Художник по костюмам в съемочной группе фильма Мариам Быховская в интервью журналисту Александру Добровольскому призналась, что «подготовить специальный наряд мы не успели, и она играла в одном из собственных костюмов…»[28]
4 серия
Вальтер Шелленберг распространяется о том, сможет ли «козел отпущения» генерал-фельдмаршал Альберт Кессельринг, командующий в Италии немецкими войсками, обеспечить себе алиби в случае провала секретной миссии генерала Карла Вольфа в Швейцарии. Слово «алиби» он употребляет в смысле «непричастность». Между тем в русском языке этим словом называется невозможность совершения преступления некоторым лицом, обусловленная нахождением этого лица в другом месте в момент, когда преступление совершалось. К случаю с Кессельрингом это слово не имеет отношения (конечно, если никто не заподозрит, что по ночам военачальник летает из Италии в Берн).[29]
Когда Генрих Мюллер, идя по коридору, встретил Вальтера Шелленберга и Макса Штирлица, то очень удивился. Начнем с того, что IV управление (гестапо) и VI управление (политическая разведка) располагались в разных зданиях, расстояние между которыми превышало десять километров.
Центральный аппарат гестапо располагался в пятиэтажном здании, в котором когда-то находилась Школа прикладных и декоративных искусств на Принц-Альбрехтштрассе, 8. В подвале этого здания находилась печально знаменитая внутренняя тюрьма гестапо. Там находились 36 узких, как пенал, одиночных и одна общая камера. Вопреки распространенному представлению (вспомним, как Штирлиц, находясь в одной из камер, пытался придумать, как отпечатки его пальцев оказались на чемодане русской радистки), в них допросов не проводили — это было просто невозможно из-за размеров. Допрашивали в кабинетах следователей на верхних этажах. Тюрьма продолжала функционировать до апреля 1945 года, хотя само здание было частично разрушено в январе 1945 года. Так что не могли советского разведчика вести из кабинета Генриха Мюллера в подвал. Тем более что шеф гестапо до февраля 1945 года сидел в соседнем здании — в бывшем отеле «Принц Альбрехт» на Принц-Альбрехтштрассе, 9. А после того как «дом СС» был разрушен в результате авианалета в январе 1945 года, Генрих Мюллер перебрался в респектабельное здание на Курфюрстенштрассе, 115–116, в районе Тиргартен.[30]
А кабинет Вальтера Шелленберга находился в здании, расположенном по адресу Беркаерштрассе, 32 (угол с Гогенцоллерндамм), в районе Берлин-Шмаргендорф. Там также находилось несколько отделов и рефератов VI управления РСХА.
