Штирлиц без грима. Семнадцать мгновений вранья - [3]
В системе документооборота Третьего рейха такого вида личных дел, как изобразил в своей книге Юлиан Семенов, а потом и в фильме, не существовало. Как и выражений типа «характер нордический», «беспощаден к врагам рейха» и т. п. К тому же все документы печатались готическим, а не латинским шрифтом.
Первоначально на роль фюрера планировали пригласить… Леонида Куравлева. В итоге он стал Айсманом, а Адольфа Гитлера сыграл актер из ГДР Фриц Диц, известный тем, что эту роль он играл во всех фильмах о Второй мировой войне, которые снимались в социалистических странах.
Это не спасло от одной ошибки. Фюрер показан в фильме слишком бодрым и здоровым. Согласно многочисленным воспоминаниям современников, к началу 1945 года он был тяжело больным человеком. Историки до сих пор спорят, что стало причиной резкого ухудшения состояния здоровья Адольфа Гитлера.[8]
Здоровье фюрера начало резко ухудшаться зимой 1943 года. Он принимает 120–150 таблеток в день и… катастрофически стареет. Все в его окружении замечали, что у него «становился все более хриплым голос, нарушилось равновесие (на прогулках фюрер заваливается набок), дрожали руки и ноги, ухудшилось зрение, отекли голени».[9]
Действительно, проблемы со здоровьем у руководителя Третьего рейха в середине Второй мировой войны были очень серьезными. Вот что, например, написал в своих мемуарах генерал-полковник Гейнц Гудериан:
«Когда я увидел Гитлера после катастрофы под Сталинградом (я не встречался с ним 14 месяцев), я заметил, что он сильно изменился. Левая рука тряслась, сам он сгорбился, глаза навыкате смотрели застывшим, потухшим взглядом; щеки были покрыты красными пятнами. Он стал еще более раздражительным, терял в гневе равновесие, не отдавал себе никакого отчета в том, что он говорил и какие решения принимал. Окружавшие его люди привыкли к выходкам Гитлера, со стороны же признаки его все большего заболевания становились все более очевидными».[10]
С весны 1943 года документы для него начали печатать на специальных «фюрерских» машинках с увеличенными втрое буквами, а по маршрутам его прогулок через каждые 20–30 метров расставили скамеечки для отдыха.
«В августе он часто жалуется на головные боли, в сентябре заболевает желтухой, мучается зубами. В середине сентября с ним случился сердечный припадок, а в октябре понадобилась операция на голосовых связках, — пишет немецкий историк Альберт Цоллер. — Он лежит часами в глубокой апатии, занятый одной мыслью — шоколад и пирожные. Его страсть к сладкому приняла болезненный характер: он съедает до трех тарелок пирожных в день».
А с весны 1944 года фюрер живет за счет таблеток, содержащих стрихнин, уколов глюкозы, витаминов, гормональных препаратов и кислородных вливаний.[11] Снова обратимся к воспоминаниям Гейнца Гудериана:
«После покушения, совершенного на него 20 июля 1944 г., у Гитлера подергивалась не только левая рука, но и вся левая половина туловища. Когда он сидел, то левую руку придерживал правой, правую ногу клал на левую, чтобы сделать менее заметным их нервное подергивание. Его походка стала вялой, сутулой, движения — очень медленными. Когда он садился, требовал, чтобы ему подставляли стул…»[12]
Действительно, к 1944 году его руки дрожали, при ходьбе он тянул ногу, а мундир, за которым фюрер еще недавно так тщательно следил, был весь в пятнах. Как утверждает министр военной промышленности Третьего рейха Альберт Шпеер, он даже не мог донести еду до рта, так дрожали его руки. Генерал пехоты Дитрих фон Хольтиц, назначенный командующим немецкими войсками в районе Большого Парижа после покушения 20 июля 1944 года, свидетельствовал:
«Меня потряс его вид, но более всего — голос. Гитлер не говорил — он почти шептал».[13]
К апрелю 1945 года состояние Адольфа Гитлера ухудшилось еще больше. Профессор Эрнст-Гюнтер Шенк, впервые осматривавший его 30 апреля 1945 года, был потрясен:
«Я, конечно, знал, что это Адольф Гитлер. Но личность, упакованная во влажную, испачканную едой одежду, была другим человеком. В 56 лет фюрер был частично парализованный, физически разрушенный человек со сморщенным лицом, похожим на серо-желтую маску».[14]
Генерал артиллерии Гельмут Вейдлинг, командующий танковым корпусом XLI, а затем, по совместительству, комендант Берлина, после окончания Второй мировой войны вспоминал:
«Я увидел Гитлера 24 апреля… До этого меня вызывали к нему год назад. Вид фюрера поразил меня. Он стал развалиной: голова у него бессильно свисала, руки дрожали, он что-то невнятно бормотал…».
И таких свидетельств имеются десятки… В Берлине распространился слух, что фюрер сошел с ума.[15]
Вальтер Шелленберг и Генрих Мюллер работали в разных зданиях.
Просмотр трофейной кинохроники в разрушенном за неделю до этого здании РСХА Генрихом Гиммлером и Вальтером Шелленбергом. Перед началом сеанса хозяин кабинета предлагает опустить светомаскировку и открывает шторы. На часах около 20 часов вечера. Середина февраля. Яркий солнечный свет брызжет из окна.
