Штернхафен - [3]

Дом номер сто два тонул в мокрой зелени, откуда выглядывала коричневая двускатная крыша и толстая кирпичная дымовая труба. На трубе имелся и флюгер в виде танцующего чертенка.

Человек осмотрел все это, словно прицениваясь, одобрительно кивнул. Включил метеополе — небольшой приборчик, силенок которого хватало только на то, чтобы дождевые капли отталкивались от одежды, стекая на мокрый тротуар.

Оглядевшись, человек с рассеянным видом двинулся прочь от дома номер сто два по аллее Роз, лениво поглядывая по сторонам. Миновал небольшой, очень уютного вида торговый центр, купив в нем гамбургер, жуя булку с котлетой, повернул под прямым углом и двинулся по улочке, которая вела на один из холмов.

Чем выше карабкалась улочка на склон холма, тем скромней становились газоны, тем меньшего размера дома стояли по сторонам.

Неспешно дойдя почти до самого верха, путник направился к одноэтажному домику за символической изгородью из нескольких пластиковых труб. Подойдя ближе, стало видно, что крыша на самом деле всего лишь грубая, пластиковая имитация черепицы. Черный флюгер на поверку оказался покрытым копотью, вдобавок сделанным из тонкой, поеденной ржавчиной жести, а кирпичная труба сложена из щербатых кирпичей, явно добытых из некоей старой кладки.

Человек взглянул на адрес, написанный на почтовом ящике, кивнул себе. Поискал кнопку звонка, не нашел, поэтому просто постучал в дверь.

— Кого еще там несет? — грубо спросили изнутри.

— Это всего лишь странник, который хочет спастись от непогоды, — негромко сообщил человек.

— Брат — странник? — гораздо вежливей уточнили из дома.

— Совершенно верно, — спокойно согласился путник, хотя в его виде ничего монашеского не ощущалось.

— Погоди-ка малость, — уже смущенно попросил тот же мужской голос из недр домика.

"Братьями" гораздо чаще величают себя члены тайных обществ, чем обычные монахи. Обращение "Брат — Странник" сразу сказало хозяину, с кем он имеет дело. Так называли себя только члены так называемого Хакерского Братства — не регистрированной нигде подпольной организации, которая тем не менее принимала заказы на выполнение разного рода деликатных поручений.

Через несколько минут изнутри загремели запоры. Дверь приоткрылась, в щель показалась половина небритого лица, голая мускулистая рука, почесывающая ярко — рыжую лохматую голову. На лице так же имелся воспаленный глаз, моргающий от яркого уличного света.

— Март?

— Допустим, — буркнул хозяин.

— Меня зовут Джей, я без приглашения, но... Можно войти? — спросил неприметный человек.

— Джей? Хмм... Да, конечно. Я не ожидал. То есть я думал, что это одна девчонка, — несколько сумбурно бормотал хозяин, приоткрыв дверь пошире и отодвигаясь вовнутрь. Как только гость проник в прихожую, хозяин тут же запер входную дверь. Он запер дверь не только на несколько замков, но и на парочку крепких засовов.

— Прямо осадное положение, брат-странник, — вопросительно фыркнул Джей.

— Угу, — печально вздохнул хозяин, протягивая руку, — Добро пожаловать, брат-странник, в миру я Мартин Блом. Будь, как дома.

— Спасибо. Сейчас я Эрих Тотенкопф, — улыбаясь, пожал протянутую руку Джей, — Забавно посмотреть, каков ты на самом деле. Я представлял тебя лет на двадцать мудрее и килограммов на двадцать тяжелее. Что у тебя за проблема?

— Только не смейся, — мрачно попросил Мартин, — В меня влюбилась местная чумовая девица. Дочь лавочника. Толстая, как корова, и такая же тупая. Бегемот, который все еще разъезжает на велике. В общем, сохла она по мне месяца два, потом поняла, что мне на нее насрать, пошла советоваться с матушкой. Кстати, ты шнапс пьешь?

— А не рано? — иронично спросил Джей. Мартин отмахнулся:

— Нормально. Пошли. Вещи брось вон в ту комнатенку, это у меня гостевая спальня.

"Гостевая спальня" оказалась маленьким тесным чуланом. Впрочем, там даже имелась мебель, а именно — раскладная кровать, на которой валялась подушка и шерстяное тонкое одеяло. Мартин принес из шкафчика в прихожей смену постельного белья, бросил на раскладушку. Голые стены с серой от старости побелкой, по которой вились тонкие, причудливые трещинки, гора электронного хлама в углу, узкое, как бойница окно с давно не мытым стеклом. Интерьер завершала древняя лампочка, болтающаяся на голом шнуре почти над входной дверью.

— Живу скромно, но с теплым сортиром, кстати он напротив, если надо, — любезно указал рукой Мартин, — Кухня через стенку. Остальное — моя комната, но там сейчас неубрано, так что пошли на кухню.

Впрочем, на кухне тоже творился бардак. Глядя на гору грязной посуды в кухонной мойке, горы окурков в пепельницах, фруктовую кожуру, пустые бутылки и рюмки на столе, любой посторонний человек резонно предположил бы, что Мартин пребывал в затяжном запое. Усадив Джея за стол, хозяин, немного смутясь, быстро убрал хлам, включил вентиляцию, махнул влажной губкой по столешнице, затем со стуком водрузил литровую бутылку шнапса, две чистых рюмки. Хмуро заглянул во фризер:

— Сейчас, только что-нибудь придумаю на закуску. Да, так вот. Пришла эта красотка к своей муттер, вся в слезах: "так, мол, и так, нету мне никакой жизни без Мартиника!" Та, сгоряча, дала ей в морду, потому как сочла, что я попортил девчонку. Еще и к врачу поволокла.