Шри Ауробиндо. Жизнь Божественная – III - [171]

Наша природа является сложным комплексом, и мы должны найти способ объединения всех его элементов в одно гармоничное и безупречное целое. Её первичной эволюционной основой является материальная жизнь: Природа начинает с неё, и человек тоже должен начинать с неё; прежде всего ему нужно утвердить свое материальное и витальное существование. Но если он на этом остановится, он затормозит свою эволюцию; его следующая не менее важная задача заключается в том, чтобы предельно чётко осознать, что он является ментальным существом в материальном мире, и утвердить себя в этом качестве как индивидуально, так и коллективно. Именно это направление придала европейской цивилизации древнегреческая мысль, а римская усилила – или ослабила – своим идеалом организованной государственной власти: в конце концов, это влияние привело к тому, что разум стал своего рода божеством, критический, утилитарный, систематизирующий и абстрактно мыслящий интеллект принялся интерпретировать жизнь, а Наука стала управлять ею. Однако в древние времена присутствовал более возвышенный созидательный и динамический элемент, который заключался в поиске идеала истины, добра и красоты и в гармонизации и совершенствовании ума, жизни тела в соответствии с этим идеалом. Помимо и на фоне такого рода усилий, как только ум становится в достаточной степени развит, человек начинает прилагать иные, духовные усилия, пытаясь обнаружить первооснову и изначальную истину бытия, освободить свой ум и жизнь благодаря познанию истины Духа, усовершенствовать их с помощью силы Духа, объединить, консолидировать, примирить всех существ в Духе. Таким был восточный идеал, достигший, благодаря буддизму и другим древним учениям, берегов западной Азии и Египта и оттуда распространенный христианами по Европе. Но эти устремления, пылавшие какое-то время, подобно колеблющемуся пламени факелов в хаосе и тьме варварского нашествия на древние цивилизации, были отвергнуты духом нового времени, который нашел иной свет, свет Науки. Современный человек, проникнутый этим духом, задумал достичь высот социально-экономического развития – он нацелен на идеальное материальное построение цивилизации и предельный комфорт, намерен использовать рассудок, науку и образование для повсеместного распространения утилитарного рационализма, призванного превратить индивидуума в совершенное социальное существо, живущее в экономически совершенном обществе. Отголосками духовного идеала какое-то время оставались облаченный в ментальные и моральные одеяния и лишенный всякого религиозного содержания гуманизм и социальная этика, которая, как полагали, вполне может заменить индивидуальную и религиозную этику. Именно на этой стадии своего развития человеческая раса обнаружила, что, двигаясь в данном направлении, она всё больше погружается в субъективный и внешний хаос, в котором рушатся все общепринятые ценности и, кажется, исчезают незыблемые опоры, поддерживающие её социальную организацию, уклад жизни и культуру.

Ибо, провозглашая этот идеал и делая сознательный упор на материальной и экономической жизни, современный человек фактически цивилизованно возвратился к своему первобытному состоянию – раннему варварству, находясь в котором он не интересовался ничем, кроме жизни и материи, – претерпел духовную деградацию, сохранив ресурсы развитого человеческого ума и имея в своем распоряжении очень передовую Науку. Как одна из сторон всего комплекса человеческой жизни, это стремление усовершенствовать материальное и экономическое существование вполне допустимо и правомерно: но, становясь преобладающим или единственным стремлением, оно начинает представлять значительную опасность, как для самого человечества, так и для эволюции. Во-первых, опасность заключается в возрождении в цивилизованных формах древнего витального и материального варварства; средства, которые Наука предоставила в наше распоряжение, позволяют не бояться, что более сильные примитивные народы захватят и разрушат нашу слабеющую цивилизацию, но именно возрождение в нас, цивилизованных людях, былого варварства является подлинной угрозой, и мы видим, что это происходит повсюду вокруг нас. И это неизбежно произойдет, если не появится высокий и мобилизующий ментальный и моральный идеал, контролирующий и возвышающий витального и физического человека в нас, а также духовный идеал, позволяющий ему найти свободу от самого себя в просторах своего внутреннего «я». Даже если подобной деградации удастся избежать, есть другая опасность – ибо, в конечном итоге, мы можем утратить эволюционный порыв, застыть на месте, удовлетвориться стабильной, комфортабельной, технически оснащенной социальной жизнью, лишенной идеалов и перспектив. Сам по себе рассудок не может долгое время поддерживать прогрессивное развитие расы; он способен на это только в том случае, если он соединяет жизнь и тело человека с неким более великим и высоким элементом, находящимся внутри него; ибо, как только человек становится ментальным, именно эта внутренняя духовная потребность, побудительный мотив, исходящий от некой ещё не познанной им внутренней сущности, поддерживает в нем эволюционный порыв и духовное стремление. Отказавшись от него, он должен либо впасть в варварство, одичать и начать всё сначала, либо исчезнуть, как некоторые древние формы жизни, став тупиковой ветвью эволюции, из-за своей неспособности поддерживать эволюционный порыв или служить его проводником. В лучшем случае он остановится в развитии, достигнув, как другие виды, некоего промежуточного типового совершенства, а Природа, превзойдя его, продолжит свой путь к более великому творению.