Шрамы и песни - [21]

 в любой форме. — Она унеслась с кухни, словно ее зад охватил огонь.

Вскочив со стула, я наткнулся на стол, пытаясь задержать ее.

— Подожди, Грейс…

— Прибереги это для кого-нибудь, кому действительно будут важны твои слова, Шейн, — крикнула она мне. А потом она буквально убежала в коридор и хлопнула дверью спальни. Я даже расслышал щелчок замка.

Я тихо подошел к ней. Прислонился руками, борясь с желанием постучать. Станет только хуже. Она еще больше возненавидит меня. Надо отстать от нее и просто жить жизнью Шейна, а не Шамсиила, падшего ангела. Я больше не ангел. И такому, как Шейн, никогда не быть достойным Грейс. Господи, прошу, помоги мне избавиться от мыслей о ней. Неважно, на кого она похожа, она не Села. 

Я ушел, не попрощавшись с Коннером и Леа. Когда я уходил, их не было в гостиной. Надеюсь, они услышат, что я ушел и захлопнул дверь. Я громко хлопнул дверью, обозначив свой уход.

Когда я добрался до дома, в квартире никого не было. На часах всего 10:30 утра, и для воскресенья слишком рано, чтобы начинать пить. Я направился в свою комнату за гитарой. Я решил провести этот день с любовью всей своей жизни, неодушевленным предметом, из-за которого не попаду в ад.

Глава 5

К двери моей спальни был приклеен желтый стикер.

У тебя выключен телефон. Это срочно. Набери мне — Итан.

Я вытащил телефон из кармана и включил его. Экран взорвался от голосовых сообщений и смс. Так ни одно из них не прослушав и не прочитав, я позвонил Итану. Он ответил после первого гудка.

— Шейн? Целый день пытаюсь связаться с тобой...

— Целый день? Приятель. Сейчас всего 10:30, в чем дело? — засмеялся я.

— Ты хоть одно сообщение прочитал? — раздраженно спросил он.

— Нет, только стикер на двери. А что? В чем дело?

— Мы в больнице. На Алекса вчера набросился парень той цыпочки. И он довольно сильно пострадал, — рассказал Итан.

— Что? Я выезжаю. Где вы?

— В Леноксе... Старик, кажется, ему сломали обе руки... ох... я схожу с ним на рентген. Он никакой. Мы все еще в приемной, — сказал он.

— Скоро буду.

Я как можно скорее запрыгнул в душ помыться. Схватил первую попавшуюся одежду и выбежал за дверь. Задрожал, когда на улице влажные волосы начал трепать холодный ветер. Скорее всего, если я пойду пешком, волосы превратятся в сосульки, поэтому я поймал такси и сел в первую же остановившуюся машину.

Доехав до больницы Ленокс-Хилл, я прошел через отделение неотложной помощи в сортировочный блок, где и нашел трех идиотов, сидящих на каталке за шторкой, просивших одну из медсестер протереть каждого из них губкой. И, конечно же, медсестра хихикала над ними.

Отодвинув шторку, я увидел сильно помятого Алекса, по обе стороны от которого сидели Итан и Брейден. Выглядел он ужасно. Губа разбита. Над глазом открытый порез, и он не мог пошевелиться, не застонав. Тем не менее, когда я подошел, он улыбнулся и пошутил насчет того, почему меня не было всю ночь и никто меня не мог найти до 10:30 утра. Когда он засмеялся, губа закровоточила, и к подбородку потекла длинная дорожка темно-красной крови.

— Черт, Шейн. Наверно, она какая-то особенная, раз ты так рано ушел из бара и так долго с ней пробыл. Кто она?

— Видимо, если ты так считаешь, этот парень недостаточно сильно ударил тебя. Что произошло? — спросил я.

— А, парень той девушки прятался в кладовке, и как видишь... он надрал мне зад. Как бы то ни было, с кем ты провел всю ночь? Погоди, раз ты не хочешь рассказывать, может быть, это парень. Потому как я всегда это подозревал, ты слишком симпатичный, — рассмеялся он, а потом зажмурился от боли.

Я подыграл ему:

— Ты для меня единственный, Алекс, — похлопал я ресницами. — А если серьезно, что произошло?

Лицо Алекса стало серьезным. Ну, максимально серьезным для Алекса. 

— Я отвел ту девушку домой, и мы с ней даже не спали. — Щеки его стали пунцовыми. — Ну ладно, это вчера мы с ней не спали. Ее парень выскочил из кладовки с бейсбольной битой. Я выставил руки, чтобы защититься от удара. Потом он меня отмутузил и сбежал как девчонка, когда я поднялся, чтобы показать ему.

— Да, а потом мне поступил безумный звонок с номера Алекса. Но звонил не он, а та девчонка, кричавшая, что, кажется, Алекс умирает у нее в гостиной, — смеясь, сказал Итан.

— Она подумала, что я умираю, но не вызвала 911. Она просмотрела историю звонков в телефоне и набрала последнего человека, с которым я разговаривал. Слава богу, что я не маме звонил, — усмехнулся Алекс.

Потом подошел врач и рассказал, что показал рентген Алекса. Ему сломали обе руки, одну в трех местах, и в течение не менее шести недель придется носить гипс. Он чуть не заплакал, когда врач сказал, что он не сможет играть на гитаре или пианино до выздоровления.

Нам с Итаном и Брейденом пришлось удерживать его, чтобы врач смог положить его руки в нужное положение и наложить ему гипс. Затем подошел еще кто-то, ему продезинфицировали и зашили губу. Я спросил, можно ли ему зашить весь рот, но никто кроме моих друзей шутку не оценил.

Мы вышли из больницы где-то около половины четвертого и встали напротив выхода, как четыре дурака, думая, что делать дальше. Учитывая, что Алекс не может играть,