Шрамы, что мы выбираем - [11]

Не то чтобы Фредерик хотел придать пущей таинственности происходящему. Он и вправду полагал, что не стоит тратить слова и что-то объяснять, если скоро Кристина сможет сама все увидеть. Впрочем, его молчание во время всей дороги до квартиры Уэйнфилдов было обусловлено вовсе не тем, что он не хотел о чем-то рассказывать.

Он вспоминал.

Фредерик никогда не относил себя к числу сентиментальных людей. Он даже с некоторой снисходительностью относился к вечерам, когда Анабель любила устроиться у большого окна с бокалом вина и долго сидеть, наблюдая за сумерками. В такие моменты она перебирала воспоминания, играла тонко настроенной памятью. Ей нравилось это делать – время от времени.

Но когда подобное желание возникало у Фредерика, он предпочитал отмахиваться от него. Запирать в тайных чуланах собственного мозга и не выпускать оттуда. Долгое время он был уверен, что и Винсент поступает подобным образом.

Но однажды, когда они только поднимали дело отца, Фредерик задержался в издательстве и пришел домой ближе к полуночи. Было темно, и он решил, что все давным-давно спят. Но оказалось не совсем так. Он нашел Винсента в гостиной, где тот уснул на диване после того, как прикончил полбутылки виски. В скудном свете из окна Фредерик заметил на щеках брата дорожки от слез. Только тогда он вспомнил, что этот день – годовщина смерти родителей.

И теперь, пока они петляли по улицам Лондона, Фредерику впервые пришло в голову, а сможет ли Кристина понять то, что будет происходить этой ночью. Сможет ли оценить. Или, может, они вообще слишком быстро решили приобщить ее к их маленькому таинству?

Пока они парковались в гараже, Кристина неожиданно спросила:

– Кто это придумал? Кто первым решил собрать вас?

Фредерик помолчал, обдумывая ответ.

– Пожалуй, наша мать, Мадлен Уэйнфилд. Она была крайне своеобразной женщиной и во многом приобщила нас к тому, чем мы занимаемся теперь. Но, разумеется, она не устраивала подобных вечеринок. Мы были слишком маленькими, а потом я и Винсент уехали учиться. Не знаю, чем она занималась тут с Анабель. Лучше спроси у сестры.

Он захлопнул дверцу машины и проверил сигнализацию.

– Вечер в том виде, в каком его увидишь ты, предложил Винсент. Тогда нас было только трое: он, я и сестра. Позже к нам присоединились Анна с Лукасом.

– Я много слышала о нем…

– Да, он был мужчиной моей сестры. И погиб год назад.

– Мне очень жаль.

– Мне тоже. Дурацкий несчастный случай и очень неожиданная смерть.

Квартира казалась пустой и вымершей, только из-под двери одной комнаты сочился тусклый свет и звуки музыки. Когда они вошли, Фредерика охватил еще один приступ неудержимой сентиментальности.

Винсент стоял у окна и курил. Он кивнул вошедшим в знак приветствия и снова перевел взгляд на окно. Его рубашка была расстегнута, а ноги оставались босыми. Анабель сидела на кровати, одетая только в легкий шифон и кружево пеньюара. Перед ней стоял поднос с пятью стаканами, еще какими-то приспособлениями и бутылкой алкоголя, в которой без труда можно было опознать зеленую глубину абсента. Анны видно не было, и оставалось предположить, что она в ванной, которая как раз примыкала к комнате. Фредерику показалось, еще мгновение, и дверь за его спиной откроется и войдет Лукас, как в старые добрые времена.

– Устраивайся, – Фредерик кивнул Кристине на один из стульев и сам уселся на другой.

В комнате было жарко, очень жарко. Фредерик расстегнул несколько пуговиц рубашки, но не решился все. Кристина явно чувствовала себя не уютно, посматривая то на братьев, то на Анабель. Но никто из них не обращал на нее внимания.

Анабель налила в каждый из стаканов абсента, аккуратно влила в них воды из графина. После этого на первый положила сверху ложечку с дырками, а на нее – облитый абсентом кусочек сахара. Чиркнула изящная зажигалка в ее пальцах, и сахар вспыхнул, пузырясь и роняя сладкие капли.

Загасив остаток сигареты о пепельницу, стоявшую на подоконнике, Винсент наконец-то повернулся к Фредерику:

– Как в старые добрые времена?

– Похоже на то.

Фредерик обратил внимание, что лицо Винсента выглядит неестественно бледным, а под глазами залегли темные тени. Кажется, последние ночи он снова плохо спал.

Анабель размешала остатки сахара в стакане с абсентом и приступила ко второму.

Фредерик покосился на запертую дверь ванной. Сами собой выплыли другие воспоминания. Те, что он старался не вытаскивать из чуланов памяти, но сегодня они явились сами. Это было через месяц после смерти Лукаса, дела вынудили Фредерика уехать в Берлин, но вернулся он на день раньше положенного. Он до сих пор не понимал, что именно заставило его изменить планы. Он не сомневался, что вернется домой в субботу. Но в пятницу утром встал со стойким ощущением беспокойства, купил билет и уже вечером был в Лондоне.

Когда он вернулся, дома стояла тишина. Он знал, что Анабель поехала к Анне, а Винсент, скорее всего, еще не вернулся из своего клуба, где он бывал каждую пятницу до глубокой ночи. Тем не менее, Фредерик проверил все комнаты. И в запертой ванной Винсента горел свет. Наверное, в тот момент Фредерик уже знал, что увидит.