Шпоры для лабы - [5]

Слышать такие вещи было дико и я даже не сразу нашелся, что ответить.

- Дорогостоящее избавление! Тогда один запуск знаете во сколько обходился? Были другие способы, попроще... избавиться.

- Нас отторгли, - гнула свое тетушка, - потому что мы не приняли вашей жизни, бездумного поклонения технике. Не о людях думали, а о энергостанциях, компьютерных сетях, орбитальных лабораториях... А леса вырубали! И траву заливали пластикатом, асфальтом закатывали... Реки высосали все!

Мне стало скучно и я, отвернувшись, уставился в окно. Началось! Обычные штучки глухачей - все виноваты, только не они.

А тетушка полыхала как сверхновая! На приборную доску она едва поглядывала, уселась в пол-оборота ко мне и вещала:

- Глухое Столетие! Хватит за него прятаться! Это тоже ваша работа! Загадили планету, озоновый слой сожрали, а потом перетрусили до смерти, как мелкие шкодники!

Шкодники?! Я разозлился. Что-то много себе эта дамочка позволяет!

- Это предки ваши хваленые - шкодники! Из них, между прочим, две трети ученых было! - я хлопнул по сиденью. Старуха Элеонора вздрогнула и отодвинулась подальше. - Оставили за собой кучи дерьма, дали форсаж и привет! А земляне разгребали...

- Именно ученые первые поняли, что нельзя разменивать себя на железки, отрываться от духовных корней своих, от предков, от крови... И с Земли они ушли, чтобы сохранить то немногое, что оставалось.

О чем это она? Бред какой-то! И неувязочки...

- Ага! Кто же их изгонял-то, если они сами? - усмехнулся я. - Кто же?

- Не техника главное, - не слушала тетушка. - Человек! Нравственность! Совесть!

Тетушка вдруг сразу перестала мне нравиться. Знакомые лозунги в знакомых сочетаниях. Сейчас она скажет, что нравственный прогресс необходимо подстегивать... Бустеры.

- Что ж это ваши ученые обратно на Землю ринулись, как возможность появилась? - ехидно спросил я.

- Никто не знает куда делся Вольдемар Цепеж! - неожиданно встряла в разговор Элеонора. - Он пришел из Вселенной и ушел во Вселенную, слился с ней.

Я внимательно посмотрел на старуху. Ну о чем можно разговаривать с такими людьми? Психогенная инфекция...

Я перестал слушать эту белиберду и уставился в окно. До меня долетали обрывки фраз, что-то о "слове и деле", "Идее, воплощенной в действие", о разбитых головах собак... А я сидел, маялся от жары и думал, глядя вниз, что тетушка слишком уж увлеклась разговором. Совсем за флаером не следит! Рухнем куда-нибудь!

Флаер резко тряхнуло и я до слез ударился о потный затылок Мишеля, а Мишель въехал коленом в приборный щиток. Машина выровнялась, я утер пот с лица и поинтересовался:

- А до города еще далеко?

- Не очень... - Мишель осекся, - ...что случилось?

Тетушка не слушала. При встряске она оцарапала руку и с ужасом смотрела на царапину. Нервная женщина! Побледнев, она промокала царапину платочком. Все женщины боятся крови, но чтоб так!

- Натали! - нахмурилась Элеонора.

- Да... Да, простите, не привыкну никак.

Мишель достал из аптечки заживитель и тетушка успокоилась.

А внизу проступали черепичные крыши домов, башенки и яркие пятна садов Тории - родного города Мишеля.

Родной город Мишеля не был похож на виденные мной города. Он не был похож на древние, вросшие в землю, растекшиеся по ней, города планеты-матери, на изящные переплетения холодных граней и плоскостей мегаполисов Магдалины. Здесь не пахло наглым великолепием сверкающих космопортов Белой Радости, где приятно гулять ночью и опасно бродить днем.

Невысокие дома из настоящего камня сжимали улицу стенами. Большие деревья упирались ветками в широкие окна галерей, соединяющих здания. Многие стекла давно не мыты, покрылись паутиной. Ветер гоняет в подворотнях пыльные смерчики. Сквозь трещины в мостовой пробивается трава. А сама мостовая залита настоящим асфальтом. Галактика чудес! Я думал, такие мостовые остались только в городах-музеях на Земле! Пахло непривычно - нагретым асфальтом, опавшими листьями и травой. Тихий город. Лишь изредка проплывали по улице, тяжело дыша воздушной подушкой, грузовые траллеры.

- А где народ? - с подозрением спросил я. - Действительно, эпидемия!

- Кто где... - рассеянно ответил Мишель. - А что, страшно?

Мы прошли мимо закрытого бара, пустых столиков, засыпанных листвой и мусором, сваленных в кучу тентов, застывшего одноразового пластикового кибера, зачехленного коктейль-комбайна. Прошли еще немного и свернули под арку. Шли двориками, жаркими проулочками, заросшими травой. Много зелени и цветов, сочных одуряющих запахов. На скамеечках, в тенечке сидели молодые люди, тихие и нешумные. Приличные. Старуха Элеонора могла быть довольна. Сидели скучно, разговаривали вполголоса или просто молчали. Один вообще стоял столбом, напряженно глядя в пространство и беззвучно общался сам с собой. Его обходили, не обращая внимания.

В песочницах вяло ковырялась малышня. Тихие дети. У нас давно бы стоял пиф-паф и трам-тара-рам. "Я буду спецконтроллером, а ты аборигеном! Жанка вчера была! Давай, прячься! К-кхх! Ба-бах!"

- Хорошие у вас дети. Воспитанные... Как добились, поделись опытом, я еще не отошел от спора во флаере и был агрессивен.