Шпионы Первой мировой войны - [9]

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ СОЗДАНИЕ МИ5 И МИ6 Глава 1. ШПИОНОМАНИЯ

«Полученные доказательства не оставляли сомнений в умах членов подкомитета, что в нашей стране существует разветвленная система немецкого шпионажа, и что у нас нет организации, способной следить за этим шпионажем и точно определять суть и цели его существования».

(Иностранный шпионаж в Соединенном Королевстве: Доклад и слушания на заседаниях)

Со времени Первой мировой войны прошло так много лет, что люди уже забыли, даже если кто-то из них и знал, кто был чьим союзником в момент объявления войны в августе 1914 года и почему. Детей в школе учат, что Первая мировая война началась с убийства австрийского эрцгерцога Франца-Фердинанда, как будто его убили в шесть часов вечера, а война началась спустя всего час. Кроме того, людям сейчас свойственно путать участников коалиций Великой войны с коалициями Второй мировой.

Разумеется, война началась не за одну ночь. За предшествовавшие войне полвека в Европе накапливались противоречия, когда распадались старые союзы и появлялись новые, расшатывая международное равновесие сил. Возможно, первоначальный импульс этим процессам дал прусский канцлер Отто фон Бисмарк, когда в 1860-х годах принялся объединять разрозненные немецкие государства в единую Германскую империю. Десять лет спустя Франко-прусская война вызвала чувство глубокой обиды во Франции после ее поражения и потери Эльзаса и Лотарингии. В 1888 году на трон Германской империи вступил Вильгельм II, и князь Бисмарк был отправлен в отставку. Вильгельма рассматривали как человека душевно неуравновешенного, и в определенной мере Германия управлялась автономно, но при этом такой тип правления не приносил ей пользы, в отличие от британского парламентаризма. Стабильность покинула ее вместе с Бисмарком. Новый союз России с Францией означал, что Германия оказалась в тисках. Это давление еще больше усилилось в результате заключения Великобританией в 1904 году с ее традиционным прежде соперником, Францией, союза, названного «Сердечным согласием», по-французски Entente cordiale, или «Антанта», к которому через три года присоединилась и Россия.

Причиной заключения англо-французской «Антанты» изначально были колониальные противоречия между двумя странами. Летом 1898 года между ними едва не началась война, когда французский майор Жан-Батист Маршан с небольшим отрядом занял городок Фашоду на Ниле, прервав тем самым беспрепятственный прежде для англичан речной путь от Нигера по всему Нилу. Это событие разозлило англичан, ибо, владея Фашодой, французы в любой момент могли помешать британским речным поставкам в Египет по Нилу. Франция в свою очередь выступила против британской оккупации Египта. 18 июля сэр Герберт Китченер, позднее фельдмаршал лорд Китченер (и герой Англо-бурской войны) прибыл к Фашоде с флотилией канонерок, и некоторое время война казалась неизбежной. Однако в ноябре, когда на первых полосах французских газет главной новостью стало дело капитана Дрейфуса, французского офицера, несправедливо обвиненного в передаче военных секретов немцам, французы приказали своим солдатам отступить.

Балканы, большей частью находившиеся под контролем Австрии, но ставшие ареной притязаний не только Австрии, но и России, были еще одним серьезным очагом напряженности, наряду с Африкой, где страны Европы в ходе колонизации пережили ряд конфликтных дипломатических инцидентов, прежде всего в Марокко, и незначительных войн.

Между Германией и Великобританией напряженность возникла на рубеже девятнадцатого-двадцатого веков и была связана с развитием их военных флотов. Каждая страна старалась построить самый сильный в мире флот, что привело к беспрецедентной гонке военно-морских вооружений, прежде всего в области строительства самых больших, мощных и быстрых линкоров. Первым из них, давшим название всему этому классу, был английский «Дредноут», спущенный на воду в 1906 году. Он был вооружен десятью 12-дюймовыми (305-мм) пушками, способными стрелять на расстояние до восьми миль. После этого только вопросом времени было, сможет ли Германия догнать Британию – и она быстро ее догнала. В 1908 году на выборах в Великобритании звучал предвыборный лозунг, касающийся количества необходимых стране линкоров: «Мы хотим восемь, и мы не будем ждать».

Существование напряженности было официально признано в октябре 1908 году, когда кайзер Вильгельм II дал интервью газете «Дэйли Телеграф», в котором заявил:

«Вы англичане совершенно безумны, безумны, безумны как мартовские зайцы. Что с вами случилось, что вы настолько подозрительны, это даже недостойно великой нации? Что еще я могу сделать, кроме того, что уже сделал? Я четко и определенно заявляю, что мое сердце желает только мира. Я друг Англии…»

Эти высказывания в чем-то напоминали ситуацию, как если бы сегодня сказали, что менеджер футбольного клуба пользуется полной поддержкой всего правления и «будет работать в нем всю жизнь» – заявление, предшествующее его увольнению в течение недели. Разумеется, министр иностранных дел сэр Эдвард Грей прекрасно понимал иронию ситуации, написав в той же «Дэйли Телеграф» в ноябре, что «я не думаю, что война будет сейчас, но будет очень трудно сохранить мир в Европе следующие пять лет».