Шпионский Кёнигсберг - [61]
Незнание фактического состояния органов власти и управления Советского Союза и его спецслужб, механизмов их функционирования и конкретных персоналий заставляли руководство соответствующих подразделений РСХА принимать дополнительные меры по получению такого рода сведений. Например, в приведенном выше документе, основываясь на прецеденте, предлагается другим органам гестапо организовать опросы задержанных польских разведчиков по кругу указанных проблем.
В «Перечне вопросов, разработанных немецкой разведкой для сбора и обобщения сведений о структуре и методах деятельности советской разведки» (1940) содержатся детализованные вопросы, из которых усматривается уже более точное знание реальной обстановки. Во всяком случае, авторы вопросника уже меньше «путаются» в аббревиатурах, системе подчиненности и организации советских разведывательных служб[249].
В известных к настоящему времени источниках, относящихся к довоенному периоду, кроме «дела братьев Фитингоф», не содержатся достоверные сведения о задержании германской контрразведкой кадровых сотрудников советских спецслужб и их агентуры. Это вовсе не означает, что таких случаев не было. В приводимой ранее докладной записке реферата III D «О деятельности латвийской, литовской, эстонской, советской разведок против Германии» есть указания на вскрытые 20 эпизодов агентурной деятельности советской разведки. Правда, делается уточнение, что указанные эпизоды стали известны не в результате оперативно-розыскных мероприятий германской контрразведки, а явились следствием профилактических мер, когда лица, ранее завербованные советскими спецорганами, сами сознавались в случившемся[250].
Эти примеры указывают, что, несмотря на «тотальный характер» полицейских и контрразведывательных мер, принимаемых германскими спецслужбами накануне войны, и отдельные успехи, им не удалось в полном объеме обеспечить безопасность подконтрольных им структур. Это при условии, что низовые и среднего уровня советские разведывательные аппараты проводили разведку германских объектов во все возрастающем масштабе.
После нападения Германии на СССР обстановка резко изменилась. В результате допущенных ошибок советская разведка в странах Западной Европы понесла серьезные потери, выразившиеся в ликвидации большого числа резидентур и отдельных агентурных групп[251]. В основном ошибки были связаны с некачественным подбором кандидатов на вербовку, что и привело к ряду крупных провалов.
Одна из успешных операций германской контрразведки связана с неким Витольдом Пакулатом, который после вербовки советскими спецслужбами в Литве был направлен в Германию с заданием создания нелегальной резидентуры, обеспеченной отдельным каналом радиосвязи с Москвой. По прибытии в Германию Пакулат сообщил сотрудникам абвера о своем задании и был ими перевербован в качестве «агента-двойника». В ходе дальнейшей работы немцам удалось установить характер подготовительной работы созданию резидентуры. В частности, удалось узнать, что прикрытием для разведывательной работы будет служить небольшой ресторан, который Пакулату было поручено приобрести. На оперативные расходы Пакулату была выдана крупная по тем временам сумма в 10 000 рейхсмарок. В результате проведенной операции германской контрразведке стали известны данные не только на некоторых членов создаваемого разведаппарата, но и на его руководителя в советском полпредстве — военно-морском атташе М. А. Воронцова[252].
Определенный интерес с точки зрения изучения методов деятельности абвера в Прибалтике представляет история некоего Акселя Христензена-Хансена, подвизавшегося на поприще разведки в конце 1930-х годов. Вербовку Христензена-Хансена осуществили встречавшийся уже майор Ноцни-Гаджитски, будущий начальник абверштелле «Кёнигсберг», а тогда еще начальник группы 3Ф в Тильзите, и капитан Вильгельм Крибитц.
Чем же скромный торговец сахарином из Мемеля привлек к себе сотрудников абвера? Во-первых, агентурный аппарат абвера традиционно комплектовался представителями всех социальных слоев населения разведываемых стран, а во-вторых, сам А. Хансен, стоит признать, был действительно незаурядной личностью.
Например, кроме своего родного немецкого он владел шведским, английским, латышским и русским языками.
По роду своей коммерческой деятельности А. Хансен регулярно совершал поездки по Латвии и Литве, где к тому времени были расквартированы части Красной армии, что и предопределило направленность его работы на немецкую разведку — сбор информации о местах дислокации и численном составе частей РККА.
О результативности его работы на абвер косвенно свидетельствует тот факт, что А. Хансен не был разоблачен органами советской контрразведки вплоть до марта 1941 года, когда он был призван на службу в части радиоразведки вермахта. Через некоторое время выяснилось, что его возможности и приобретенный до войны опыт разведывательной работы более востребован абвером, куда в октябре 1941 года А. Хансен и был откомандирован для дальнейшей службы.
После непродолжительного пребывания в абверштелле «Остланд» в Риге он был направлен в распоряжение своего «крестного отца» от немецкой разведки В. Крибитца, к тому времени исполнявшего обязанности начальника АНСТ «Минск». Вначале А. Хансен работал при Крибице переводчиком, а через некоторое время был определен на самостоятельный участок контрразведывательной работы. Алекс Енсен (под такой фамилией выступал А. Хансен) нанес большой ущерб минскому подполью. На его совести — не один захваченный советский разведчик и представитель партийного актива.
