Шпионаж под сенью муз. Как представители творческих профессий служили разведке - [64]

По первоначальному плану «Бир» должны были направить на нелегальную работу в Австрию. Чтобы она пожила в немецкой языковой среде, ее командировали в ГДР. Но ситуация в мире изменилась, и в Москве решили отправить ее в Японию.

План проникновения в страну предполагал, что на первом этапе «Бир» прибудет в Китай. По легенде, она, уйгурка из богатой семьи, направляется к жениху, который ждет ее в Тяньцзине.

В 1953 году глубокой ночью она вышла из пекинского, сбившегося с расписания поезда, и никто ее не встретил, кроме полицейского и рикши.

Под сень сакуры

Конечно же, она волновалась. Это было ее первое свидание с женихом, пусть и не настоящим. Но ведь надо будет годами изображать супружескую пару, делить тяжелую работу, напряжение и риск. Как сложатся их отношения? Жених знаком ей только по фотографии. Известен его оперативный псевдоним — «Халеф». И его легенда, согласно которой он — уйгур Энвер Садык. А ее, по той же легенде, зовут Хатыга. Скоро они будут супругами Энвер и Хатыга Садык. Так надо.

И вот рано утром она стоит неподалеку от входа в большой универмаг. Это точка встречи, оговоренная в Москве как резервная.

Он подходит с легкой улыбкой, шаг его уверен, пружинист, несмотря на некоторую полноту, костюм безупречен; он протягивает ей букет цветов, чмокает в щечку, говорит по-уйгурски:

— Здравствуй, дорогая. Я очень соскучился! Извини, что вчера не смог тебя встретить. Мне сказали в справочном бюро, что пекинский поезд отменен… Жаль, что я не перепроверил, так ли это на самом деле…

Она подыгрывает, тоже говорит ласковые слова человеку, которого до этого момента знала только по фотографии:

— Ничего страшного, я переночевала в гостинице. Представь себе — ночью истопник в белых кальсонах запросто вошел в мой номер… Я чуть не умерла со страху, думала — привидение! — Она засмеялась. — Спасибо за букет, мой дорогой… Я тоже очень скучала по тебе…

Позже, когда их фиктивный, созданный для конспирации брак перерастет в настоящую семью, она узнает о нем много больше. «Халефа» на самом деле звали Шамиль Хамзин. Родился он в Архангельске в 1915 году в татарской семье. Когда Шамилю было восемь лет, семья переехала в Казань. После окончания школы он поступил на факультет приборостроения Ленинградского электротехнического института, где защитил дипломную работу на тему: «Управление с самолета торпедными катерами по радио».

Во время войны, как ценный специалист, он получил «бронь» и работал на оборонном заводе в Москве. А в 1946 году получил предложение перейти на работу во внешнюю разведку. Его направили в разведшколу.

Там он овладел уйгурским, турецким, арабским, английским и румынским языками. Знал, разумеется, русский и родной татарский. Восточная внешность позволяла «Ха-лефу» легко выдавать себя за араба. Он и был направлен поначалу как нелегал в одну из стран Ближнего Востока. Но вскоре в Центре было принято решение поэтапно и осторожно перевести разведчика в Японию, где требовалось организовать и возглавить работу нелегальной резидентуры.

В 1952 году «Халеф», он же уйгур Энвер Садык, он же советский разведчик Шамиль Хамзин, прибыл в китайскую провинцию Тяньцзинь. Энергичность, сильная воля и предприимчивость позволили ему быстро стать своим в местной мусульманской общине и даже сделаться помощником муллы.

«Бир» и «Халеф» зарегистрировали брак, поселились в квартале Тяньцзиня, где обитало немало эмигрантов-мусульман. Удача сопутствовала им: вдруг выяснилось, что их тяньцзиньская знакомая продает в Японии небольшой участок земли. Они купили его, и это значительно упростило переезд.

В Японию «Бир» и «Халеф» прибыли осенью 1954 года полноценными мужем и женой: они полюбили друг друга по-настоящему и уже не расставались до конца жизни.

Двухэтажный шпионский особняк

Портовый японский город Кобе, вытянувшийся на узкой полосе берега между горами Рокко и водами Внутреннего моря, издавна нацеленный на торговлю, был шумен и криминален. Они купили здесь небольшой двухэтажный дом, потратив практически все свои деньги. Зарегистрировали фирму по продаже одежды. Но дела не двигались — не хватало средств на закупку товара. И тогда пригодился талант Ирины, искусной вышивальщицы. Она украшала платья, юбки, воротнички женских блузок искусными узорами и орнаментами. Заказов было много, и супруги, какое-то время не получавшие денег из Москвы (еще не были налажены соответствующие каналы), успешно справлялись с финансовыми проблемами.

Подспорьем стала сдача в аренду части дома. На первом этаже они поселились сами, а второй сдали двум американцам, мужу и жене. Те исправно оплачивали жилье, были вежливы и приветливы. Через связника «Бир» и «Халеф» узнали об удивительном совпадении: эти симпатичные мужчина и женщина оказались сотрудниками американской разведки. Последнее обстоятельство было на руку супругам Садык. Японские контрразведчики вряд ли могли допустить мысль о том, что в доме на втором этаже живут шпионы американские, а на первом — советские.

Полтора года американская и советская разведка были добрыми соседями. У спецслужб и полиции Японии добропорядочная уйгурская семья не вызывала никаких подозрений. Осмелев, американцы стали использовать свою квартиру как явочную — здесь проходили их встречи с японской агентурой.