Шпионаж по-советски. Объекты и агенты советской разведки [заметки]

Шрифт

Интервал

ЧК (Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем) была учреждена 20 декабря 1917 года и вскоре переименована в ВЧК (Всероссийская чрезвычайная комиссия). 6 февраля 1922 года она была реорганизована в ГПУ (Государственное политическое управление), а в 1934 году оно стало ОГПУ (Объединенное государственное политическое управление).

ОГПУ прекратило свою деятельность в июле 1934 года, но его функции были переданы ГУГБЕЗ (Главное управление государственной безопасности), которое было отделом НКВД – Народного комиссариата внутренних дел. 3 февраля 1941 года ГУГБЕЗ был отделен от НКВД и получил статус народного комиссариата – НКГБ – Народного комиссариата государственной безопасности. Однако в июле того же года это решение было отменено, и НКГБ снова становится частью НКВД. В апреле 1943 года ГУГБЕЗ снова становится НКГБ. В марте 1946 года, когда все народные комиссариаты были переименованы в министерства, НКГБ превратился в МГБ – Министерство государственной безопасности, а НКВД стал МВД – Министерством внутренних дел. После смерти Сталина 15 марта 1953 года эти министерства были объединены. МГБ в третий раз стало частью МВД. 13 марта 1954 года, после казни Берии, государственная безопасность снова была отделена и получила название КГБ – Комитет государственной безопасности. Возглавлял его генерал Иван Серов.

Эта череда изменения названий не имела существенного политического значения, однако множество имен, принадлежащих одной и той же организации, может спутать читателя. Поэтому в книге повсюду эта организация будет называться ГБ (Государственная безопасность), за исключением тех случаев, когда окажется необходимым использовать точное название.

Как и ГБ, ГРУ меняло название в течение трех десятилетий, хотя эти изменения имели меньшее политическое значение. Оно последовательно называлось Регистрационным отделом Красной Армии, Вторым бюро Генерального штаба, Четвертым отделом, Седьмым отделом и, наконец, Главным разведывательным управлением Генерального штаба. Морская разведка, как отдельное подразделение, появилась в 1940 году.

Среди четырех отделов ГРУ самым важным и представляющим наибольший интерес является оперативный, который ведет разведку за границей. Он разделен на восемь секций: 1) Западная Европа; 2) Средний Восток; 3) Америка, Дальний Восток, Индия; 4) данные технического характера, главным образом о вооружениях; 5) террористические акты за рубежом, саботаж, похищения и т. д.; 6) фальшивые документы и новая шпионская техника; 7) разведывательные операции в различных приграничных областях; 8) коды и шифры.

Этот метод радиосвязи широко применялся агентами. Донесение в Москву из Каира передавали сначала в Рим, потом его отправляли дальше – в Берлин, Данию, Финляндию, а потом уж в Москву. Все это вызывало значительную потерю времени, и, чтобы избежать ее, наиболее важные сообщения, а их было более половины, писали непонятным для посторонних кодом и посылали обычным телеграфом.

Элизабет Бентли в своей книге «Вне рабства» свидетельствует: «Он предоставлял советской секретной службе в Соединенных Штатах любую помощь, которая была нам нужна для сбора информации в Вашингтоне. Взамен он просил показывать ему все полученные данные, чтобы самому быть в курсе дела и знать ситуацию… Эрл Браудер, окруженный жаждущими власти соперниками, понимал, что должен быть всегда на шаг впереди них, чтобы сохранить свое шаткое положение.

…Получая доступ к внутренней информации о политике правительства Соединенных Штатов, он мог догадаться о том, какой следующий шаг сделает Москва, и соответственно рассчитывал свой ход».

Приведенная цитата взята из личной карточки Сэма Карра.

Также Элизабет Бентли свидетельствует, что Эрл Браудер получал подарки прямо от НКВД: несколько банок русской икры и одну или две бутылки шотландского виски, жене Браудера дарили дорогой коньяк, а брату Эрла, Биллу, – несколько кварт канадского клубного виски.

Вот как описывает это Уиттейкер Чэмберс: «Приближалось Рождество.

– Что мы подарим своим информаторам? – спросил Быков. – Может быть, дадим им большую сумму денег?

Я пришел в ужас:

– Денег? Они будут оскорблены. Вы просто не понимаете. Они – принципиальные коммунисты. Если вы дадите им денег, они никогда больше не будут вам доверять. И ничего не станут для вас делать.

– Хорошо, – ответил он, – они коммунисты, но это ты ничего не понимаешь, Боб.

Он говорил с терпеливым цинизмом, словно моя глупость озадачивала его.

– Видишь ли, Боб, – сказал он по-немецки, – кто платит деньги, тот хозяин, а кто получает деньги, обязан их отработать.

Я сказал Быкову:

– Вы потеряете всех их.

Он пожал плечами:

– Тогда мы сделаем им какой-нибудь дорогой подарок, чтобы они понимали, что имеют дело с большими, важными людьми. Вы купите четыре больших дорогих ковра и вручите их Уайту, Силвермену, Уодли и Адвокату. Скажете им, что это – благодарность советского народа за их помощь».

Вот как описывает события середины 1927 года Г.С. Агабеков, бывший сотрудник ГБ: «Инструкции, присланные в посольство, торговое представительство, Разведупр и ГПУ в Тегеране требовали просмотреть все архивы и уничтожить документы, которые могли бы скомпрометировать нашу деятельность за рубежом. Посольство и торговое представительство немедленно начало проверять архивы и отобрало громадную кучу документов для уничтожения. Эти бумаги целую неделю сжигали во дворе посольства. ГПУ получило еще более строгий приказ. Москва предписывала уничтожить все архивы и в будущем хранить корреспонденцию только за последний месяц, но даже эти документы должны храниться в таком месте и таким образом, чтобы их можно было быстро уничтожить в случае налета на посольство… За первым циркуляром из Москвы последовал второй. Сотрудникам посольств и миссий было строго запрещено поддерживать связь с членами местных коммунистических организаций».

В Париже Мюрей финансировал журнал, в котором популяризировал русский и германский революционный опыт и уличную борьбу. Журнал выходил в течение восемнадцати месяцев.

Троцкий ошибался насчет кражи документов в Париже в ноябре 1936 года. Позже стало известно, что эту операцию провел русский троцкист, агент советской спецслужбы.

Во время следствия произошел поразительный случай, заставивший смеяться весь Париж. Офицеры, которые остановились в Шательро, связывались со своим начальством в Париже по телефону, пользуясь, разумеется, кодами. Их разговоры подслушала местная полиция, заподозрила их в нелегальных делах и пригласила на беседу к комиссару. Сначала те отнекивались и выдавали себя за простых торговцев, потом открыли свои имена, но ничего не сообщили о своей настоящей миссии. Они не доверяли местной полиции!

Годом позже Свитц на пресс-конференции заявил: «После того как мы прибыли на эту сторону океана, я испытал сильный шок. Я был разочарован, увидев недостойных людей, которые должны были работать со мной. Вместо пылких идеалистов, целиком отдающихся великому делу, которых я ожидал встретить, я увидел людей, которые думали только о собственной выгоде. Я хотел выйти из игры, так велико было мое отвращение, но что-то заставило меня продолжать…»

В твердой валюте все это бесплодное предприятие обошлось советской казне в 1 миллион долларов, большая часть которых была израсходована на приобретение оружия в Германии и соседних странах.

По официальным данным, как утверждал нацистский автор Адольф Эрт, в Германии между июнем 1931-го и декабрем 1932 года было вскрыто 111 случаев государственной измены, почти 150 человек в этот период были признаны виновными в выдаче военных секретов. Годы 1931-й и 1932-й не попадают в нацистский период, тем не менее следует с осторожностью подходить к этим цифрам.

По другой версии, Ботценхард симулировал обморок перед торговым представительством и был внесен в помещение полицейскими и прохожими.

В кругах «Пасс-аппарата», например, было хорошо известно, что талантливый специалист Вальтер Тигер был любовником жены механика Рихарда Кваста и что фрау Кваст, преподавательница гимнастики, делила свою любовь между ними. Счастливую троицу часто видели вместе – это было грубейшее нарушение правил конспирации. В обычных условиях ГБ быстро бы навела порядок, но в данном случае ничего такого не произошло.

С 1919-го по 1935 год Саарская область находилась под юрисдикцией Лиги Наций.

Когда в 1941 году началась война против СССР, германское правительство объявило, что в подвалах советского посольства полиция обнаружила металлические печати с надписью «Консульство Республики Чили в Бреслау».

Клички Конрад, Райх, Рейнгольд, Доктор Штуттнер.

Паукер был казнен примерно в 1937 году, когда жена донесла на него, считая его троцкистом.

Адамчик был приговорен к шести годам каторжных работ, Рудольф Гросс – к трем годам тюрьмы, а Эрвин Гросс – к шести месяцам.

Но это не было концом карьеры Хоффмана. В 1941 году, когда Дания была оккупирована немецкими войсками, его арестовали, привезли в Германию и приговорили к смертной казни. Однако он не был казнен. Как он вел себя в тюрьме, так и осталось неизвестным, но когда его освободили в 1945 году, то обратно в коммунистическую партию его не приняли и он три года пробыл в «изоляции». После 1948 года Хоффман снова обрел расположение Москвы и правительства ГДР.

Похоже, что девушка, на которой женился Земмельман, не была одобрена его начальством, которое боялось утечки информации.

Луи Буденз, который некоторое время работал в Соединенных Штатах вместе с Рабиновичем, так описывал его: «Печаль и ум, отражающиеся в его глубоких темных глазах, произвели на меня глубокое впечатление. Его отлично сшитые, хотя и немного старомодные костюмы создавали впечатление стабильности и солидности. Он легко мог сойти за европейского делового человека, и в этом, как мне потом сказали, и была его роль».

Прежде чем уехать, Рабинович созвал совещание, на которое пригласил своих главных немецких помощников. Чтобы избежать наблюдения, группа встретилась в Копенгагене, все имели фальшивые паспорта, подтверждающие их якобы не немецкую национальность. Их скорее буйное поведение привлекло внимание датской полиции, которая арестовала и обыскала их. У них были найдены немецкие деньги, в том числе и «туристские марки», из чего полиция сделала вывод, что они имеют дело с «валютчиками», бандой черных маркетиров. Все они были немедленно высланы из Дании в страны, чьи паспорта они имели, и вскоре снова оказались в Германии.

Это было одно из стандартных обвинений, когда кто-то переставал беспрекословно подчиняться Сталину и должен быть ликвидирован. Герберт Венер, известный в тридцатые годы германский коммунист, ставший потом одним из вождей СЕПГ, отмечал, что Киппенбергер с ведома Москвы действительно связывался с британскими и французскими спецслужбами и давал информацию политического характера. Сам Венер вернулся на Запад с «брюссельского» конгресса членом центрального комитета КПГ и жил во время войны в Швеции. В 1942 году работник советского консульства попросил Венера дать ему адреса всех его берлинских друзей, очевидно, для того, чтобы использовать этих людей в шпионских целях. Так как Венер знал, что это может кончиться для них смертным приговором, то он отказался. Через несколько дней он был выдан шведской полиции советским агентом как «подозрительная личность». Его арестовали и судили за закрытыми дверями. Приговоренный к тюремному заключению, он просидел до августа 1944 года.

Однако шведский коммунистический лидер Свен Лассе Линдерот, член риксдага, был посвящен в секреты и играл заметную роль в этом деле.

С началом войны Ахмедов был переведен в нейтральную Анкару с заданием вести разведку против Германии. Получив в мае 1942 года приказ вернуться в Москву, он дезертировал с советской службы и восемь лет провел в Турции. Он снова принял ислам и посвятил себя борьбе с коммунизмом. В октябре 1953 года Ахмедов давал показания в подкомитете международной безопасности сената Соединенных Штатов.

Такое поведение ветерана Коминтерна могло бы показаться невероятным, но секретные и опубликованные свидетельства, находящиеся в распоряжении автора, не оставляют никаких сомнений в том, что Венцель не только сотрудничал с абвером, но помог развалить шпионскую сеть в четырех странах и поставлял дезинформацию в Центр в Москве.

Когда они расстались, Клара продолжала служить советской разведке. Она умерла на гильотине в берлинской тюрьме Плетцензе двумя десятками лет позже.

Довольно странно, что его казнь не отмечена ни в одном из документов, найденных в Германии после войны. Некоторые считают, что Робинсон остался жив и затем работал на Москву где-то на Западе. Однако это мало похоже на правду.

H.J. Gishes, Spione überspielen Spione, Hamburg, 1949; J. Sueider, Das War das Euglandspiel, Munich, 1950.

Псевдонимы Альберт, Дора, Кулихер.

Клички Алан, Джим, Джон, Лапидус, Майор Гранатов, Димов.

Из доклада гестапо 21 декабря 1942 года: «Как офицер министерства военно-воздушных сил, он имел доступ к информации о деятельности, направленной против республиканского правительства. С помощью своей жены он передал через Гизелу фон Пельниц предупреждающее письмо в советское посольство в Берлине. В результате под Барселоной были приняты меры против действий, планируемых правительством Франко».

Итальянец (лейтенант Вольфганг Хавеман, племянник Харнака), Штральман (Ганс Коппи), Лео (Скрипжинский) и Карл (Беренс).

«Я видел своими собственными глазами рубцы на теле Кукхофа после допроса. Потом, когда нас везли в тюремном фургоне с Альбрехтштрассе в Шпандау, Грауденц на ухо шепнул мне о том, как плохо с ним обращались». Показания Адольфа Гримме на процессе доктора Редера.

Было бы излишним добавлять, что гестапо не имело ни малейшего намерения выполнять свои обязательства, осужденные были преданы смерти через несколько дней после процесса.

А именно: чета Шульце-Бойзен, чета Харнак и чета Шумахер, Ганс Коппи, Хорст Хайльман, Эрвин Герц, Курт Шульце, Иоганн Грауденц, Герберт Голльнов и Эрика фон Брокдорф. Обвиняемые Рудольф фон Шелиа и Ильза Штебе были уже осуждены на смерть на предыдущем суде.

Казнь Герберта Голльнова и Эрвина Герца была отложена в связи с повторным судом над Милдред Харнак. Они были казнены чуть позже.

Разговор между братьями Шлоттербек и Наспером красноречиво свидетельствуют о крайне негативном отношении к британцам:

«– Кто послал вас к нам?

– Партия.

– Какая партия? Кто в этой партии?

– Я не знаю никаких имен.

– Ну а как вы попали сюда?

– С парашютом.

– Из России? Не говорите ерунды. Ни один русский самолет не может залететь так далеко.

– Я прилетел на британском бомбардировщике.

– Так вы из Англии, а не из Москвы?

– Нет, я ничего не имею общего с англичанами. Все, что они сделали, это сбросили меня по просьбе Москвы.

– Уж не хотите ли вы сказать, что англичане сделали это просто так? Только не англичане!

Он рассказал нам о приготовлениях англичан для вторжения на континент.

– И когда же это произойдет?

– В этом году. Мое прибытие сюда скоординировано с этим.

– Хм… Они много говорят о вторжении, но дальше слов дело не идет.

– Мое мнение об англичанах не отличается от вашего, но все же они сражаются против Гитлера, а это главное.

– Так вы сказали, что не имеете ничего общего с англичанами?

– Ничего. Единственным их делом было сбросить нас. Они даже не знали наших имен».

(Фридрих Шлоттербек. Чем темнее ночь, тем ярче звезды.)

Одна пометка на этом списке свидетельствовала о тщательно разработанной системе дисциплины. Она относится к встрече 15 августа 1945 года, которая была назначена на углу улицы и гласила: «Был проливной ливень, но он (Смит) все же пришел. Я дал ему инструкции больше не являться в такую погоду, потому что это выглядит неестественно». (Тот, кто увидит такую встречу, может запомнить ее.) Потом следовало: «Дал 100 долларов».

Летом 1953 года на одной из шахт в Руре была установлена новая машина. Уже через две недели разведка советской зоны имела ее чертежи и подробное описание.

Позже несколько других таинственных событий власти связывали с организацией Вольвебера: пожар на «Императрице Канады» в январе 1953 года, пожары на британских «Куин Элизабет» и «Куин Мэри» примерно в то же самое время, взрыв на «Неукротимом», попытка диверсии на британском авианосце и т. д. – всего около тридцати случаев, которые до сих пор до конца не расследованы.

Самым тяжелым ударом для западногерманской контрразведки стала измена главы отдела безопасности Отто Джона летом 1954 года. Фактов, которые доказывали бы, что он состоял на службе восточного агентства, не было, но, попав в руки советской и германской полиции, этот слабый человек рассказал все, что ему было известно.

Кроме того, организация генерала Гелена серьезно пострадала, когда ее агент Ганс-Иоахим Гейер (Генри Толл) передал секретные документы МФС. Примерно в это же время (ноябрь 1953 года) начальник местного берлинского отделения ведомства Гелена перешел на сторону коммунистов.

Он же Джозеф Пекуит Паке и Мартин.

Он же Мойша Штерн, Херб, Котасский, генерал Клебер.

Он же Александр Стивене, Гольдбергер, Сильвер, Исидор Бурштейн, Стив Лапин, Стив Миллер.

Александр Орлов сообщает: «Решение о «наказании» за границей было рискованным делом и принималось лично Сталиным. Если он приказывал сделать это, то посылалась «мобильная бригада». Поручать акцию местным агентам было слишком опасно, потому что они могли заговорить».

Информация Ли относительно Гувера некорректна. Гувер не присутствовал на этой встрече, а когда узнал о плане, выдвинутом УСС, то направил протест президенту Рузвельту.

После нескольких месяцев работы Робертс доложил обо всем ФБР и дальше продолжал работать с этим ведомством.

Ахмедов так объяснял разницу между легальной и нелегальной сетью: «Обычно советская шпионская организация имела два канала, один их них назывался легальным, что по советским представлениям было сетью, составленной из советских граждан, работающих в разных советских зарубежных организациях или в некоторых советских агентствах, таких, как ТАСС, «Амторг», Министерство иностранных дел и т. д. Эти люди, естественно, имели советские паспорта. Иногда они использовали вымышленные имена, иногда работали под своими настоящими. Это зависело от обстановки и прошлого работника. Они выполняли шпионскую работу под прикрытием своей организации, и такая работа считалась полностью легальной. Под нелегальной подразумевалась сеть агентов, которые по советской терминологии назывались резидентами, и состояла из иностранцев – американских, британских или турецких граждан. Они не нуждались в прикрытии, потому что имели свои паспорта, работали под своим именем и могли свободно передвигаться».

Теперь, став независимым во всех отношениях, Яффе отрицал, что служил советской разведке. В июне 1955 года он сказал автору этой книги:

«Прошло более десяти лет после того, как началось дело «Амеразии», а люди все еще считают, что там была неразрешимая загадка. Может быть, это моя вина. Мои главные причины, по которым я не описал всю эту историю, были следующими. Во-первых, любые попытки исправить ошибки и кривотолки привели бы к тому, что пресса набросилась бы на меня еще больше. Во-вторых, трудно доказать, что я чист. Например, много писали, что я был частым посетителем советского консульства и поэтому «находился в контакте» с официальными советскими лицами. А правда состоит в том, что я никогда не был в советском посольстве в Вашингтоне и только один раз посетил советское консульство в Нью-Йорке. Это было весной 1945 года, когда я присутствовал на большом банкете в честь некоторых офицеров высокого ранга. Я сидел рядом с женой американского полковника и вел с ней светскую беседу. Я не встретил никого из русских и, естественно, ни с кем из них не говорил. Но как я смогу доказать, что не бывал в консульстве еще с дюжину раз? Доказать отсутствие какого-то факта вообще невозможно. Такие же трудности возникают в связи с другими обвинениями.

Другой пример позволит иллюстрировать мою позицию. Я был обвинен, что «день и ночь» работал на фотокопировальной машине. У меня на самом деле была копировальная машина, которая стоила пятьдесят восемь долларов. Я дважды попытался воспользоваться ею, но неудачно. Но она стоит посередине моего офиса, и каждый может ее «обнаружить». Разве так поступил бы секретный агент? Разве шпиону не лучше ли было иметь современную машину для изготовления микрофильмов, спрятанную где-то в темном подвале? И как я могу доказать, что моя копировальная машине не работала «день и ночь»?

Теперь мне жаль, что я не опубликовал факты об «Амеразии» такими, как я их видел».

Хотя не удалось найти никаких документальных подтверждений, но похоже, что внезапный захват Тувы в 1944 году диктовался необходимостью спешно отыскивать залежи урановых и других руд.

Еще от автора Давид Юльевич Далин

Давид Далин

Советский шпионаж в Европе и США. 1920-1950 годы

Точное описание событий, связанных с деятельностью советской разведки в 20—50-е годы прошлого века, а не изложение отдельных «шпионских историй» — такую цель ставил перед собой автор, когда в течение 10 лет работал над этой книгой. В результате получился фундаментальный труд, который значительно превосходил другие аналогичные произведения, написанные во второй половине XX века и посвященные деятельности советской разведки до начала «холодной войны».