Шпион товарища Сталина - [49]
— Понял.
— Помоги мне взлететь и отправляйся немедленно.
Она требовательно посмотрела мне прямо в глаза. Я невольно приблизил свои губы к ее губам.
Лена мягко отстранилась.
— Потом, дорогой мой, потом.
— Скажи правду, ты любишь меня или все, что между нами, — всего лишь твоя секретная работа?
— Глупый, конечно, люблю. Я так скучала по тебе, дорогой мой!
Разве можно верить женским словам? Однако сердце подсказывало, что словам Хелен фон Горн, чудесным образом перевоплотившейся в Елену Кореневу, верить можно и нужно.
— Лена, скажи, моего отца в самом деле арестовали?
— Брось, Валера! Ты поверил Сорокину? Нет, не арестовали. С твоим папой все хорошо, милый. Мы еще побываем с тобой на его пасеке под Звенигородом и попробуем знаменитый шаталовский мед. Помоги пристегнуть парашют!
4
Я помог ей забраться в кабину и запустить двигатель. Она уверенно проверила работу мотора, рулей, элеронов и закрылок. Все в порядке!
Взлет прошел без приключений. Елена взяла курс на Кубинку. Навыки пилотирования, которые она продемонстрировала, я оценил на твердое «хорошо».
Въехав на эмке, автомобиле Елены, в Лесино, небольшой аккуратный поселок у железной дороги, я с трудом нашел начальника станции. Бешеный людской водоворот, потный и липкий от дикого возбуждения, не давал пройти. Все стремились в Москву.
Гудков, седой, морщинистый, тощий и юркий, взмок так, словно только что прибежал марафонской рысью по шпалам прямиком из столицы. Он с ходу на автомате, так, как, видимо, делал сегодня не одну тысячу раз, послал меня ко всем чертям.
Понять его было можно. Пассажирские составы, пропуская эшелоны с войсками, все ждали, ждали и никак не могли отправиться. Страдали тысячи людей.
Однако имя «Елена» произвело магическое действие. Я написал адрес: «Москва, Большая Никитская, дом 5, квартира 8», а в строку, предназначенную для текста, вписал всего одно-единственное слово «Лычанов».
— Всего одно слово, сынок?
— Одно.
— Сделаем! Правда, связь барахлит. Она иногда есть, а иногда ее, понимаешь, нет. Говорят, немецкие шпионы провод режут. Его восстанавливают, а они снова режут, мать их! Подземных кабелей у нас нет. Вся связь на столбах, как при царе Горохе. Ох, что делается, ребята, чуяло мое сердце!.. Снова нас с немцем лбами столкнули. Бойня будет похлеще, чем в империалистическую. Попомни мое слово.
До Москвы я добирался ужасно. Все дороги мгновенно забились беженцами. В их рядах царила паника.
У меня сложилось впечатление, что некоторые высокопоставленные начальники умышленно или нет, но накручивали людей, сеяли панические настроения, причем делалось все косвенно, скрытым образом, в общем, довольно-таки искусно. Судите сами.
Людей мастерски запугивали. Мол, транспорта и бензина для эвакуации нет, не будет и не предвидится. Советское правительство все держит под контролем. Приближается судьбоносный поход по освобождению Европы. Никакой угрозы нет и, конечно, не будет. Каждый беженец будет считаться провокатором, паникером и врагом народа.
Тем временем семьи и любовницы высокопоставленных местных чиновников, банкиров и коммерсантов тихонько убывали в глубь страны, подальше от границы. Для них находились и транспорт, и бензин, и продукты в дорогу и про запас.
Неудивительно, что люди, на себе испытавшие, что такое немецкие бомбежки, массово кинулись на Восток. Они шли кто как и кто на чем, спасая детей и хоть какое-то имущество.
Ехать можно было лишь по обочине. Однако один в салоне я, конечно, долго двигаться не смог.
Не прошло и двух минут, как какой-то длинный и худющий, как колодезный журавль, дежурный капитан с красной повязкой на рукаве подсадил ко мне пассажиров — дородного дядьку в солидной фетровой шляпе со всем своим многочисленным семейством.
Толстый дядька, похоже, был какой-то местной шишкой на ровном месте. Влезшая вслед за ним жена оказалась вдвое толще своего донельзя упитанного мужа, а детей забилось в салон столько, что я даже толком не успел их сосчитать, то ли пять, то ли шесть, то ли семь.
Детишки, кажется, все девочки, мигом заполнили все поры в салоне, а самая маленькая девчушка бесцеремонно взобралась ко мне на колени и всю дорогу пыталась рулить, хватая своими цепкими розовыми пальчиками отливающее перламутром черное рулевое колесо.
Дядька непрестанно по-барски торопил меня, как будто машину вел его личный водитель. Осаживать хама в присутствии детей было неудобно, и я лишь посмеивался в ответ, вызывая его нешуточное раздражение.
Жена все время спрашивала у мужа, долго ли продлится поездка и что делать с «фортепиано Софочки». Муж гнусаво пыхтел в ответ, что, видимо, Гитлер набивает себе цену и скоро все уладится, но жена долбила и долбила его вопросом о судьбе брошенного в квартире фортепьяно.
— Товарищ Сталин, Лизонька, знает, что делает.
— А фортепиано, Ленчик?
— Запылится.
— Ты с ума сошел!
— Обещаю тебе, что когда все закончится, я вылижу его до блеска своим языком. Все же вы не могли бы двигаться быстрее, молодой человек?
Он как будто не видел, что я едва протискивался по разбитой колесами грузовых машин пыльной обочине, а по дороге беженцы шли так плотно, что между ними не протиснулась бы даже комнатная собачонка, не то что наша эмка.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Книга «Дело Дрейфуса» рассказывает об обвинении капитана французской армии, еврея по национальности, Альфреда Дрейфуса в шпионаже в пользу Германии в конце XIX века. В ней описываются запутанные обстоятельства дела, всколыхнувшего Францию и весь мир и сыгравшего значительную роль в жизни французского и еврейского народов. Это первая книга о деле Дрейфуса, изданная в России. Она открывает перед читателем одну из самых увлекательных страниц истории XIX века. Автор книги, Леонид Прайсман, израильский историк, известен читателю своими монографиями и статьями об истории терроризма и Гражданской войны в России.
Далеко на востоке Англии затерялся край озер и камышей Рамборо. Некогда здесь был город, но теперь не осталось ничего, кроме руин аббатства и истлевших костей тех, кто когда-то его строил. Джоанна Хейст, незаконнорожденная с обостренным чувством собственного достоинства, живет здесь, сколько себя помнит. Гуляет в тени шотландских елей, штурмует развалины башни, разоряет птичьи гнезда. И все бы ничего, если бы не злая тетка, подмявшая девушку под свое воронье крыло. Не дает покоя Джоанне и тайна ее происхождения, а еще – назойливые ухаживания мистера Рока, мрачного соседа с Фермы Мавра.
Когда немецкие войска летом 1941 года захватили Екатерининский дворец, бывшую резиденцию русских царей, разгорелась ожесточённая борьба за Янтарную комнату. Сначала ее удалось заполучить и установить в своей резиденции в Кёнигсберге жестокому гауляйтеру Коху. Однако из-за воздушных налётов союзников на Кёнигсберг ее пришлось разобрать и спрятать в секретной штольне, где Гитлер хранил похищенные во время войны произведения искусства. После войны комната исчезла при загадочных обстоятельствах. Никакая другая кража произведений искусства не окутана такой таинственностью, как исчезновение Янтарной комнаты, этого зала из «солнечного камня», овеянного легендами.
Эта книга — повесть о необыкновенных приключениях индейца Диего, жителя острова Гуанахани — первой американской земли, открытой Христофором Колумбом. Диего был насильственно увезен с родного острова, затем стал переводчиком Колумба и, побывав в Испании, как бы совершил открытие Старого Света. В книге ярко описаны удивительные странствования индейского Одиссея и трагическая судьба аборигенов американских островов того времени.
За крутой нрав Федора Завьялова прозвали "бесова душа". Он получил срок за бытовую поножовщину и должен искупить свою вину. В лагере Федор подает рапорт: просится на фронт. Его ждут штрафбат и боевое крещение на Курской дуге, он проходит долгой фронтовой дорогой, которая никогда не бывает гладкой. Казалось бы, Победа совсем близко, но судьба опять испытывает Завьялова на прочность.
Тимофей Ильин – лётчик, коммунист, орденоносец, герой испанской и Финской кампаний, любимец женщин. Он верит только в собственную отвагу, ничего не боится и не заморачивается воспоминаниями о прошлом. Судьба хранила Ильина до тех пор, пока однажды поздней осенью 1941 года он не сел за штурвал трофейного истребителя со свастикой на крыльях и не совершил вынужденную посадку под Вязьмой на территории, захваченной немцами. Казалось, там, в замерзающих лесах ржевско-вяземского выступа, капитан Ильин прошёл все круги ада: был заключённым страшного лагеря военнопленных, совершил побег, вмерзал в болотный лёд, чудом спасся и оказался в госпитале, где усталый доктор ампутировал ему обе ноги.
Роман известного писателя, лауреата премии имени Фадеева Александра Павловича Беляева (1927–1996), написанный на документальной основе, рассказывает о том, как в годы Великой Отечественной войны советские контрразведчики раскрыли и предотвратили террористическую акцию гитлеровских спецслужб против Верховного главнокомандования Красной армии. В этой поистине героической борьбе с вражеской агентурой они постоянно опирались на помощь наших людей: воинов-красноармейцев, сотрудников милиции, тружеников тыла, подпольщиков, партизан.
Летом 1941 года в суматохе первых дней Великой Отечественной в Белоруссии пропали несколько грузовиков с документами, отправленными в Москву… Некоторые документы представляют особую важность не только для военного командования, но и руководства страны. Задание по их поиску выполняют несколько групп специального назначения, но результата нет… В этих чрезвычайных условиях по личному распоряжению И. Сталина розыск документов поручен группе во главе с опытным разведчиком Артемом Кольчугиным. Правда, состав группы очень уж необычный…