Шпион товарища Сталина - [16]

Фюрер следил за моей реакцией. Только теперь я понял, куда вляпался со всеми своими наивными стремлениями.

— Очень вкусный шоколад, господин рейхсканцлер.

— Понимаю, что ж, я так и думал. Кстати, Геринг пытается убедить меня, что не надо тормошить вас. Вы и Хелен фон Горн — прекрасная пара, и Геринг был бы рад создать новую арийскую семью под флагом люфтваффе. Вас ждет блестящая летная карьера и счастливая семейная жизнь.

— Такого вкусного шоколада я в жизни не пробовал, господин рейхсканцлер!

— Замечательно. Я не удивлен. Лишь один доктор Геббельс безоговорочно поддержал меня. Он, как всегда, очень образно обрисовал мне перспективы и последствия. Вы хотели бы остаться в Германии, герр майор, но те варианты, которые возможны и которые я вам сейчас озвучил, к сожалению, осложнят наши без того непростые отношения с Иосифом Сталиным.

Фюрер вежливо подал мне папочку, которая во время беседы сиротливо лежала на краю кофейного столика, но теперь, как видно, пришел ее час. Я раскрыл папку и, к своему великому изумлению, увидел в ней советскую газету «Труд» за вчерашнее число.

Я негнущимися пальцами развернул газету. Фюрер несколько нервозно забарабанил тонкими чувствительными пальцами художника по своему не менее чувствительному колену.

Текст, который мне следовало прочесть, был аккуратно очерчен красными чернилами. Статья называлась «Провокации не пройдут».

Заметка была небольшой, но очень эмоциональной. В ней красочно расписывались перспективы отношений Германии и СССР, а в конце была напечатана фраза, от которой меня бросило вначале в холод, а затем в жар: «Мы знаем, что есть люди, желающие оставить нашего прославленного летчика Валерия Шаталова в Германии и объявить о том, что он попросил у германского правительства политического убежища. Провокация не пройдет, ничего у наемников английского империализма не выйдет. Им не удастся столкнуть лбами Германию и Советский Союз».

Фюрер резко поднялся. Я — тоже.

Гитлер улыбался, а я выглядел, кажется, неважно.

— Я был бы рад помочь вам, герр майор, но, к сожалению, вы зашли не с того бока. Если бы вы прямо сообщили мне о своих намерениях, будьте уверены, я нашел бы приемлемый вариант. Теперь, когда ваше дело получило огласку, я не могу ничего сделать. Вам необходимо срочно возвращаться в Советский Союз.

Гитлер по-дружески похлопал меня по спине, вынул из необъятного кармана легких широких светлых выходных брюк черную коробочку, вложил мне ее в ладонь, затем покровительственно положил свою мягкую руку на мое плечо и вопросительно заглянул мне в глаза. Наверное, я выглядел очень обескураженным.

Еще бы! Все летело в тартарары. Мои планы в отношении Хелен окончательно рухнули.

Фюрер словно прочитал мои мысли.

— Хелен фон Горн устроит вам прощальную экскурсию по Берлину, вот все, что я сейчас могу для вас сделать, а послезавтра ваш поезд отправляется в Москву.

Когда фюрер ушел, слегка сгорбившись и элегантно засунув большой палец за лацкан легкого летнего пиджака, я, совершенно сникший, подошел к белоснежной балюстраде, окаймлявшей террасу. Вид Альп вдруг показался мне очень мрачным, а обрыв, который разверзся внизу, ужасающим.

Впервые высота вызвала во мне неприятное чувство. До этого она всегда сладко манила и приятно будоражила.

Я вспомнил о коробочке, которую продолжал машинально сжимать в руке, и открыл ее. Внутри на белоснежной подушечке блестел черный Железный крест I класса.

К фюреру меня привезли люди Геббельса, подвижные, спортивного вида парни в штатском. Обратно в Берлин меня, к великой моей радости, повезла Хелен на великолепном «хорьхе» с открытым верхом.

Она поцеловала меня в щеку. Я не удержался и притянул ее к себе.

Наконец, мы отправились в путь. От Хелен я узнал, что бедняга Гельмут сломал ногу, неудачно упав с чердачной лестницы, а Урсула призналась, что является членом антифашистской организации, в планы которой входило совершение серии диверсионных актов на военном аэродроме и в секретном подземном царстве фюрера.

Теперь Эрих Нобль, как поведала мне Хелен, пытается применить так называемую ускоренную процедуру судебного разбирательства, чтобы постараться как можно скорее отправить Урсулу в концлагерь и там через своих людей обеспечить ей особое положение. Таким хитрым способом Нобль постарается завоевать наконец расположение любимой девушки.

10

Погода была прекрасной, Берлин сиял великолепием, настроение у меня улучшилось, о расставании думать не хотелось, однако у Хелен настроение, похоже, напротив, резко ухудшилось, она выглядела очень грустной. Мне показалось, что она хотела что-то сказать, но не решалась.

День прошел, словно в сказочном сне. Близость расставания придавала ему особый шарм.

Вечером мы заехали в «Веселую наковальню». Эмма, как всегда, была в ударе.

В пивной царила атмосфера беззаботного веселья. Пилоты люфтваффе, завсегдатаи заведения, умели веселиться и отдыхать. Думать о том, что завтра поезд повезет меня в Москву, совершенно не хотелось.

Хелен с грустной улыбкой рассказала мне об ухаживаниях Гофмана. Оказывается, он благополучно оклемался после аварии и теперь ходил еще более важным индюком. Ему все-таки удалось повернуть дело так, что именно он выиграл показательный воздушный бой, а не я. Геринг умел облечь не очень приятную сказку в необыкновенно привлекательную обложку. Фюрер то ли в самом деле поверил, то ли был обманываться рад.