Шпион - [4]

Присоединение Тюрингии к советской зоне оккупации способствовало выполнению этой программы. Оборудование большинства заводов Берлина было уже демонтировано и вывезено в Советский Союз, промышленно развитая Тюрингия представлялась ценным приобретением. Большой интерес вызывали Рудные горы, в которых, по предположениям советских геологов, могли содержаться месторождения урана, крайне необходимого для ядерного проекта СССР. Эти соображения оказались решающими.

Так и получилось, что осенью 1945 года, когда майор инженерных войск Григорий Токаев прибыл к новому месту службы в Советской военной администрации Германии, Берлин уже был разделён на четыре оккупационные зоны. В американский сектор вошли округа Нойкёльн, Кройберг, Кемпельхоф, Шёненерг, Штеглиц и Целендорф, в британский — Шарлоттенбург, Шпандау, Тиргартен и Вильмерсдорф, во французский — Веддинг и Райниккердорф. Самым большим был советский оккупационный сектор с округами Панков, Вайсензее, Пренцлауэр-Берг, Митте, Фридрихсхайн, Лихтенберг, Копёниг и Трептов.

Берлин, каким его впервые увидел Токаев, произвёл на него гнетущее впечатление. Город лежал в руинах, от многих зданий остались только фасады. Срезанные бомбами стены обнажали внутренность домов с уцелевшей утварью и картинами на стенах. Купол рейхстага напоминал скелет, сквозь него были видны низкие облака. Оставшиеся в городе немцы выползали из подвалов и рылись в развалинах, вытаскивали обгорелые доски и грузили их на тележки, на кострах из них готовили еду.

«Я много чего повидал за годы войны, — рассказал Токаев на одном из допросов британскому контрразведчику майору Джорджу Хопкинсу. — Видел разрушенные бомбами дома в Москве, взорванный Крещатик в Киеве. Но то, что я увидел в Берлине, потрясло меня так, что первые дни я не мог спать, я задыхался, мне всё время казалось, что я на кладбище. Я и раньше знал, что война — это страшная беда. Но только в Берлине понял, какая это жуть, дьявольщина. Я тогда сказал себе, что сделаю всё, что смогу, чтобы это никогда не повторилось».

«Мне показалось, что он говорил искренне», — замечает Хопкинс в комментарии к протоколу допроса.

II

Гогки Токаты Ахматы фырт родился в 1909 году на южной окраине Российской империи, в селе Новоурухское Владикавказского района Терской области в бедной крестьянской семьи. В 1917 году его отец умер. В 1920 году семью переселили на новые земли на северо-западе Осетии, на границе с Кабардино-Балкарией. Там, в селе Ставд-Дорт прошло всё его детство. Гогки Токаты ни одного дня не провёл за школьной партой, с малых лет по мере сил работал по хозяйству — пас коз, собирал хворост и кизяк для домашнего очага. Когда немного подрос, наравне с взрослыми работал на кукурузном поле. Было не до учёбы, но природная любознательность дала о себе знать, он самостоятельно научился читать и писать, читал всё, что попадалось — книги, газеты, старые, ещё дореволюционные журналы.

Как и все его сверстники, он рос при советской власти, идеи светлого будущего, которое обязательно сменит трудную голодную жизнь, находили самый живой отклик в его душе. Он рано вступил в комсомол, а в 1931 году стал членом ВКП(б). Несколько лет до этого работал на «Фордзоне», одном из первых тракторов на Северном Кавказе и единственном в районе, сам его ремонтировал. На активного рослого парня обратили внимание, в 1928 году ему дали путёвку на рабфак Ленинградского Горного института. Рабфак он окончил очень успешно, проявил незаурядные математические способности и был направлен для продолжения учёбы в Москву, в Высшее техническое училище имени Баумана. После окончания училища поступил на службу в Красную Армию и стал работать в Военно-воздушной академии имени Жуковского. Уже через год возглавил одну из лабораторий академии, в 1941 году защитил кандидатскую диссертацию и стал деканом факультета авиационной техники.

За все эти годы он ни разу не побывал на родине, но образ Осетии, её гор, лесов и быстрых холодных рек навечно впечатался в его память. В 1989 году, когда профессору Токати исполнилось 80 лет, за выдающиеся научные достижения он был представлен к рыцарскому званию. Но почётную приставку «сэр» к своему имени он так и получил. Для этого каждый претендент, включенный в список, должен был принести клятву верности Её Величеству королеве Великобритании. Профессор Токати от титула отказался, объяснив это так:

«Я, осетин Гогки Токати, тоже попал в этот список. Но для этого я должен был выразить свою преданность королеве Англии в специальной декларации. Иностранец здесь не может стать сэром без этой клятвы. Я отказался от клятвы. Почему? Я не англичанин, я осетин, хотя бесконечно благодарен этой стране за такое доверие, за такую честь. Но я сын Кавказа, там я впервые вдохнул воздух жизни. Меня никакими званиями и наградами нельзя сделать неосетином».

К 1941 году осетин Григорий Токаев уверенно обосновался в Москве. Женился на уроженке Владикавказа Азе Баевой, она училась в Московском химико-технологическом институте имени Менделеева, получил комнату в малонаселенной коммунальной квартире в Фурманом переулке. В 1938 году родилась дочь Белла. Была увлекательная работа в аэродинамической лаборатории академии Жуковского, была счастливая молодая семья, впереди открывалась серьёзная научная карьера.