Шпион среди друзей. Великое предательство Кима Филби - [56]
Но все-таки Филби и Энглтон оставались профессионалами. После каждого ланча Энглтон возвращался к себе в кабинет и надиктовывал секретарше по имени Глория Лумис длинную служебную записку, во всех деталях описывая свои дискуссии с любезным коллегой, отвечающим за связи с МИ-6. «Все фиксировалось», — утверждала впоследствии Лумис. Филби поступал точно так же, надиктовывая собственную записку для МИ-6 секретарше Эдит Уитфилд, которая последовала за ним в Вашингтон из Стамбула (к вящему неудовольствию Эйлин). Позже, придя в свой дом на Небраска-авеню, Филби самостоятельно записывал то, что предназначалось для других глаз.
Филби любил характеризовать советскую разведку как организацию непревзойденной эффективности. На самом же деле работа московского Центра то и дело стопорилась по причине головотяпства, инертности и некомпетентности в сочетании с периодическим кровопусканием. До приезда Филби форпост советского шпионажа в Вашингтоне переживал период «хаотичных» волнений, в течение которого были по очереди отозваны два резидента. Изначально у Филби не было прямого контакта с советской разведкой в США: он предпочитал передавать любую информацию через Гая Берджесса в Лондоне, как делал это в Стамбуле. В конце концов, через четыре месяца после прибытия Филби, Москва проснулась и поняла, что один из ее старейших шпионов требует больше внимания.
Пятого марта с трапа корабля «Баторий», только что прибывшего в нью-йоркскую гавань из польского города Гдыня, сошел молодой человек. Документы у него были на имя американского гражданина польского происхождения Ивана Ковалика; на самом же деле это был Валерий Михайлович Макаев, тридцатидвухлетний офицер советской разведки, получивший указание поселиться под прикрытием в Нью-Йорке и организовать для Филби связь с московским Центром. Макаев быстро получил работу преподавателя музыкальной композиции в Нью-Йоркском университете и завязал отношения с польской танцовщицей, владелицей балетной школы в Манхэттене. Макаев был хорошим музыкантом и романтиком по натуре, но куратором оказался совершенно беспомощным. Начальство выделило ему для выполнения миссии двадцать пять тысяч долларов, которые он немедленно спустил — главным образом на себя и свою балерину. Спустя некоторое время Макаеву удалось сообщить Филби о своем прибытии. Они встретились в Нью-Йорке, и прибывший куратор вручил Филби фотоаппарат для съемки документов. После этого они договаривались о встречах в разных точках между Нью-Йорком и Вашингтоном, в Балтиморе или Филадельфии. За девять месяцев Макаев сумел организовать два канала связи с Москвой, в качестве курьера используя финского моряка, а также почтовый маршрут через агента в Лондоне. Система оказалась медленной и неуклюжей; Филби опасался встреч лицом к лицу, к тому же новый руководитель не произвел на него сильного впечатления; Макаев куда больше интересовался балетом, нежели шпионажем. Именно в этот период Филби снабжал Москву самой ценной информацией за всю свою карьеру, а куратор при этом был самым некомпетентным из всех, с кем его сводила судьба.
Фрэнк Уизнер, сотрудник ЦРУ, отвечавший за операции по внедрению инсургентов за «железный занавес», был в недоумении: каждая попытка противодействовать коммунизму, тайно разжигая восстание в СССР и на территориях его спутников, удивительным образом шла насмарку. Но Уизнер (или Уиз[12] — ему нравилось, когда его так называли) не желал ни отступать, ни менять курс. Несмотря на то что албанская операция началась с неудачи, ее все же решили продолжать. «В следующий раз у нас все получится», — пообещал Филби Уизнер.
Но и на этот раз ничего не получилось. Опять все шло наперекосяк, причем не только в Албании. Средства, оборудование и оружие потоком шли антикоммунистическому сопротивлению в Польше, но оно оказалось всего лишь фасадом, а ситуацию контролировала советская разведка. Антикоммунистически настроенные литовцы, эстонцы и армяне вербовались, а потом перебрасывались в родные страны на британских и американских самолетах; националистически настроенные белоэмигранты отправлялись на родину для продолжения борьбы с большевиками. Почти все эти люди исчезали при загадочных обстоятельствах. «Наши агенты прыгали с парашютом, добирались по суше и по воде, — говорил бывший сотрудник ЦРУ. — Почти все эти операции обернулись провалом… все они были свернуты». ЦРУ и МИ-6 во всех подробностях информировали друг друга о том, где и когда будут действовать направленные ими бригады, — чтобы избежать дублирования и путаницы. Филби в качестве вашингтонского сотрудника, отвечающего за связи, должен был передавать информацию о «времени и географических координатах» от одного агента разведки другому, а потом следующему. Украина считалась особенно благоприятной почвой для внедрения инсургентов, поскольку в Карпатах уже действовала бригада сопротивления. В 1949 году туда направили первую группу украинских повстанцев, обученных британцами и снабженных радиооборудованием. Больше никто о них не слышал. Еще две группы отправились туда же в следующем году, а потом еще три бригады по шесть человек были посланы, чтобы всколыхнуть людей на Украине и в приграничных районах Польши. Все они исчезли. «Я не знаю, что случилось с группами, о которых идет речь, — впоследствии писал Филби с жестокой иронией, — но квалифицированное предположение сделать могу».
Олег Гордиевский казался идеальным продуктом системы — его отец работал в НКВД, брат стал нелегалом-разведчиком КГБ, сам он окончил элитарный МГИМО, поступил на службу в Первое главное управление, получил звание полковника КГБ. Однако больше десяти лет он работал на МИ-6 и стал одним из ключевых агентов британской разведки, сыгравшим немалую роль в истории холодной войны. По его словам, делал он это исключительно из идейных соображений. В книге «Шпион и предатель», основанной в числе прочего на интервью с Гордиевским, британский писатель и историк Бен Макинтайр пытается разобраться, что заставило этого человека, столь глубоко укорененного в системе, восстать против нее.
История Эдди Чапмена — самого известного двойного агента Второй мировой войны. Фоном для этой головокружительной биографии послужили драматические и кровавые события середины XX века, невероятные успехи и обескураживающие ошибки спецслужб Британской империи и Третьего рейха, «тихая война» математиков и контрразведчиков за секретные шифры противника, невозможное сплетение судеб — словом все то, что мы привыкли видеть в лихо закрученных шпионских романах. Разница в том, что «Агент Зигзаг» Бена Макинтайра — хоть и увлекательное по форме, но серьезное по масштабу проделанной работы биографическое исследование, базирующееся на недавно открытых для историков архивных документах британской контрразведки МИ-5.
Ударив шестнадцатилетнюю Урсулу Кучински дубинкой на демонстрации, берлинский полицейский, сам того не зная, определил ее судьбу. Девушка из образованной еврейской семьи, чьи отец и брат исповедовали левые взгляды, стала верной сторонницей коммунизма и двадцать лет занималась шпионажем на Советский Союз. Агент Соня получила боевое крещение в Шанхае у Рихарда Зорге, прошла разведшколу в Москве, едва не приняла участие в покушении на Гитлера, собственноручно собирала радиопередатчики, в годы Второй мировой передавала в СССР атомные секреты, полученные от ученого-разведчика Клауса Фукса, и ни разу не провалила задания.
Начало 1943 года, победоносная германская армия уже потерпела первые крупные поражения — Сталинград и Эль-Аламейн, союзники уже очистили от войск Роммеля Северную Африку. На Восточном фронте противники собирают силы перед решающей схваткой под Курском, на Западном союзники готовятся к вторжению в Европу. Самый прямой путь на континент — через Сицилию. Но это так же хорошо понимает и руководство вермахта.И вот тогда в результате невероятного плана, родившегося в голове писателя-дилетанта, и в осуществлении которого приняли участие гробовщик, разведчик-трансвестит, хорошенькая секретарша и морской волк, на свет появился Человек, Которого Не Было.
«Родина!.. Пожалуй, самое трудное в минувшей войне выпало на долю твоих матерей». Эти слова Зинаиды Трофимовны Главан в самой полной мере относятся к ней самой, отдавшей обоих своих сыновей за освобождение Родины. Книга рассказывает о детстве и юности Бориса Главана, о делах и гибели молодогвардейцев — так, как они сохранились в памяти матери.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
Автор этой документальной книги — не просто талантливый литератор, но и необычный человек. Он был осужден в Армении к смертной казни, которая заменена на пожизненное заключение. Читатель сможет познакомиться с исповедью человека, который, будучи в столь безнадежной ситуации, оказался способен не только на достойное мироощущение и духовный рост, но и на тшуву (так в иудаизме называется возврат к религиозной традиции, к вере предков). Книга рассказывает только о действительных событиях, в ней ничего не выдумано.
«Когда же наконец придет время, что не нужно будет плакать о том, что день сделан не из 40 часов? …тружусь как последний поденщик» – сокрушался Сергей Петрович Боткин. Сегодня можно с уверенностью сказать, что труды его не пропали даром. Будучи участником Крымской войны, он первым предложил систему организации помощи раненым солдатам и стал основоположником русской военной хирургии. Именно он описал болезнь Боткина и создал русское эпидемиологическое общество для борьбы с инфекционными заболеваниями и эпидемиями чумы, холеры и оспы.
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.