Шпион среди друзей. Великое предательство Кима Филби - [101]

Николас осознавал, что на его руках кровь. Он знал Филби очень близко, и вся эта история приводила его в ужас. Ник признавался, что готов его убить. Обдумывая, что сказать, он даже репетировал: «Притворяться бессмысленно. Мы знаем, кто ты». Ник всегда был таким забавным. Он, как актер или эстрадник, вечно кого-то играл. Невозможно было понять, какой он на самом деле. Истинный англичанин, Николас словно бы ничего не принимал близко к сердцу, скрываясь за фасадом бесконечных острот. Но в тот вечер он был как натянутая струна. Он страшился этой встречи, она не предвещала ничего хорошего. Его могут пустить в расход, Филби или Советы. «Я надеюсь, что он не выстрелит в упор», — сказал Ник. Он только и говорил, что о Филби, о том, как близко его знал. Он сам решил пройти через это испытание, хотя его никто не заставлял. Это был смелый шаг. Он хотел сам во всем убедиться.

Эллиотт прилетел в Бейрут десятого января 1963 года и остановился в маленькой незаметной гостинице подальше от тех мест, где обычно собираются секретные агенты и журналисты. О его приезде знал лишь Питер Ланн. Вдвоем они провели всю необходимую подготовку перед разговором по душам. У секретарши Ланна была квартира в христианском квартале недалеко от моря. Технический специалист из МИ-6 спрятал под диваном микрофон, а провод от него тянулся к магнитофону в соседней комнате. Эллиотт купил бутылку бренди. Когда все было готово, Ланн позвонил Филби и «непринужденно» заговорил о «встрече вдвоем для обсуждения планов на будущее». Ни намека на какой-то форс-мажор. Поскольку Филби сам всегда настаивал на соблюдении правил безопасности, Ланн предложил увидеться на квартире секретарши, где они смогут поговорить наедине. Хотя Филби только-только пережил свое злополучное пьяное падение в доме на улице Кантари, он согласился на свидание с Ланном по указанному адресу на следующий день. Позже он признался Элеанор: «Повесив трубку, я сразу понял, что дело пахнет керосином».

Двенадцатого января, в четыре часа дня, Филби с забинтованной головой поднялся нетвердой походкой по лестнице и постучал в дверь означенной квартиры.

Когда ему открыл Николас Эллиотт, Филби странным образом не удивился.

— Так и знал, что это ты, — сказал он.

Глава 18 За чаем

Такая реакция Филби на нежданный приезд Эллиотта в Бейрут была интерпретирована в наиболее параноидальных кулуарах МИ-5 как свидетельство, что ему заранее шепнули на ушко. Это спровоцировало охоту на какого-то второго советского шпиона в недрах британской разведки, продолжавшуюся два десятилетия, и конспирологическую теорию, живучую по сей день. В действительности, когда Филби сказал, что не удивлен при виде Эллиотта, он констатировал факт. Он годами страшился разоблачения и подсознательно был к этому готов; а еще он знал, как у Эллиотта работают мозги и что если правда о его, Филби, шпионской деятельности наконец выплыла наружу, то Эллиотт захочет ему задать несколько прямых вопросов.

Мужчины обменялись рукопожатием. Эллиотт спросил про забинтованную голову. Филби рассказал, как упал после вечеринки. Секретарша посольства налила им чаю и тихо покинула квартиру. Мужчины уселись в кресла, как если бы все происходило в клубе. В соседней комнате Питер Ланн и стенографист, оба в наушниках, склонились над крутящимися магнитофонными кассетами.

Полную расшифровку последующего диалога МИ-5 так и не обнародовала. Отдельные фрагменты записи почти неразличимы. Не будучи техническим экспертом, Эллиотт перед приходом Филби открыл окна, и в результате голоса часто перекрываются уличным шумом. Один из важнейших разговоров в истории «холодной войны» проходил под аккомпанемент автомобильных клаксонов, ревущих моторов, арабской речи и тихого позвякивания фарфоровых чашек о блюдца. Но даже то, что можно расслышать, позволяет реконструировать картину: вот она, брутальная английская вежливость, убийственная, но в рамках приличий.

Эллиотт поинтересовался самочувствием приятеля.

— Вполне терпимо, — ответил Филби и добавил, что ему пришлось иметь дело сразу с гриппом и бронхитом. — Они на меня навалились скопом.

Филби спросил Эллиотта о семье. Последовал ответ: у Марка в Итоне начинается новый семестр.

— Отличный чай, — сказал он.

Пауза.

— Только не говори, что ты проделал такой путь, чтобы со мной повидаться, — заметил Филби.

Эллиотт вынул шариковую ручку, положил на стол и принялся ее катать туда-сюда ладонью. Это была нервная реакция, а также старый следовательский трюк для отвлечения внимания.

— Извини, что я сразу к делу. Ким, у меня нет времени на общие разговоры. Мы знакомы сто лет, так что, если не возражаешь, я приступлю, — объявил Эллиотт, но так ни к чему и не приступил. — К сожалению, история не слишком приятная. — Новая пауза. — Я приехал тебе сказать, что твое прошлое о себе напомнило.

Филби тотчас перешел в контратаку:

— Вы что там все, с ума посходили? Опять двадцать пять? После стольких лет? Где твое чувство юмора? Над тобой же смеяться будут!

— Мы с ума не посходили. Наоборот, мы нашли о тебе дополнительную информацию. Она все расставляет по своим местам.