Шпион, пришедший с холода. Война в Зазеркалье - [151]

Дождавшись позднего вечера, чтобы не слишком расстроить Эвери, Лейсер последним поездом вернулся в Оксфорд.

Эвери знал паб по ту сторону Баллиола, где по воскресеньям можно было сыграть в барный бильярд[34]. Джонсону нравился бильярд. Он пил гиннесс, Эвери выбрал виски. Они веселились от души после трудной недели. Джонсон выигрывал: набирал очки, методично направляя шары в отверстия с низким номиналом, тогда как Эвери пытался заработать 200 баллов одним ударом, но все время мазал.

– Да, я бы сейчас охотно поменялся местами с Фредом, – с чуть похабной ухмылкой сказал Джонсон. Он выполнял удар, и шар послушно закатился, куда ему было нужно. – Поляки по этой части большие мастаки. Поляк ни одной юбки не пропустит. Особенно наш Фред. Вот настоящий сексуальный террорист! По нему сразу видно.

– А что же ты сам, Джек?

– Только когда в настроении. Между прочим, прямо сейчас я бы не отказался немного порезвиться.

Они сделали по паре ударов каждый, но у обоих в голове начали гулять подогретые алкоголем эротические фантазии.

– Но в остальном я ему не завидую, – добавил Джонсон. – Здесь мы в более выгодном положении, что скажете?

– Это верно.

– Знаете, – сказал Джонсон, натирая мелом наконечник своего кия, – мне, наверное, не стоит так фамильярничать с вами, а? Вы все-таки окончили колледж, и все такое. Вы принадлежите совсем к другому классу, Джон.

Это не помешало им тут же выпить за здоровье друг друга, хотя оба думали о Лейсере.

– Да брось ты классовые различия! – сказал Эвери. – Мы же с тобой воюем на одной войне.

– Да, уж это точно.

Джонсон вылил себе в бокал остатки пива из бутылки, но, как ни осторожничал, часть пены перелилась через край на бортик стола.

– За здоровье Фреда, – сказал Эвери.

– За Фреда. Пусть развлекается. Удачи ему во всем.

– Удачи тебе, Фред.

– Вот только не знаю, как он управится с Б-2, – пробормотал Джонсон. – Ему еще предстоит немало потрудиться.

– За Фреда!

– Да. Фред – приятный малый. Между прочим, ты знаешь парня по фамилии Вудфорд? Того, который разыскал меня?

– Конечно, знаю. Он, кстати, приедет на следующей неделе.

– Когда-нибудь встречался с его женушкой? С Бабз? Вот это была бой-баба! Давала всем и каждому… Господи! Теперь, наверное, остепенилась. Но у многих остались приятные воспоминания.

– Должно быть, так.

– Тому дадут, кто хорошо попросит. Выпьем за это, – объявил Джонсон.

Они выпили, не обратив внимание на богохульный и пошлый смысл шутки.

– Она в свое время долго гуляла с парнем из административного отдела. С Джимми Гортоном. Где он сейчас?

– В Гамбурге. И по-моему, неплохо там устроился.

Дома они оказались раньше Лейсера. Холдейн уже улегся в постель.

Перевалило за полночь, когда Лейсер снял в прихожей свое насквозь промокшее верблюжье пальто, причем с присущей ему аккуратностью расправил его на плечиках вешалки, а потом на цыпочках прошел в гостиную и включил свет. Он любовно оглядел тяжелую мебель. Высокий комод, с его бронзовыми ручками, искусно украшенный резьбой, бюро и столик для Библии. Потом с такой же нежностью он стал вглядываться в изображения хорошеньких женщин, игравших в крокет, привлекательных мужчин в военных мундирах, высокомерных юнцов в костюмах для гребли и канотье, девушек в Челтнеме[35] – перед ним прошла долгая история чьих-то жизней в мире условностей, где не оставалось места даже намеку на подлинные чувства. Часы на каминной полке напоминали маленький павильон из голубого мрамора. Их позолоченные стрелки имели такую изощренную форму, были так замысловато украшены завитушками и резьбой, что требовалось посмотреть дважды, чтобы определить, куда указывали их концы. Стрелки не сдвинулись с места с тех пор, как он уехал: они, вероятно, оставались в том же положении еще до его рождения, но и это в его глазах придавало достоинство старинным часам.

Он поднял чемодан с пола и поднялся наверх. Холдейн покашливал, но под дверью его комнаты света видно не было. Лейсер постучал в дверь Эвери.

– Ты не спишь, Джон?

Через какое-то время он услышал, как тот сел в кровати.

– Хорошо провел время, Фред?

– Еще как!

– Девочки попались что надо?

– Обычные. До завтра, Джон.

– До завтра. Спокойной ночи, Фред… Фред?

– Что такое, Джон?

– Мы с Джеком славно повеселились. Жаль, тебя не было с нами.

– Мне тоже, Джон.

Он медленно побрел по коридору, довольный ощущением усталости, вошел в свою спальню, снял пиджак, прикурил сигарету и с облегчением откинулся в кресле. Оно было высоким и очень удобным, с широкими подлокотниками. Но он лишь начал наслаждаться покоем, когда ему в глаза бросился какой-то посторонний предмет в комнате. На стене висела таблица для преобразования букв в цифры, а прямо под ней на постели по центру пухового одеяла стоял старый чемодан явно континентального производства из темно-зеленого брезента с обитыми кожей углами. Чемодан был открыт: внутри виднелись две коробки из серого металла. Лейсер встал, глядя на них в немом изумлении узнавания. Потом прикоснулся – осторожно, словно опасался обжечься. Начал вращать диски. Склонился и стал читать надписи под переключателями. Это вполне могла быть та же рация, которой он пользовался в Голландии: приемник и передатчик в одной упаковке, шнур и вилка питания, ключ и наушники – в другой. И в мешочке из парашютного шелка, затянутом зеленым шнуром, лежали кристаллы – десятки кристаллов. Лейсер дотронулся пальцем до ключа. Ему показалось, что прежний был значительно больших размеров.