Шпион номер раз - [20]

Для обеспечения безопасности регулярных встреч с «Фебом» вторым Иванов каждый день ровно в час тридцать выезжал из посольства домой обедать. Никаких исключений в этом графике советского разведчика не случалось. Один и тот же маршрут в одно и то же время каждый божий день: из посольства домой и обратно. Очевидно, что в этих случаях, как и при поездках в Холменколлен, Иванову со временем удалось усыпить бдительность ребят из норвежской контрразведки. Они заметно ослабляли контроль за ним в этот обеденный час и, возможно, сами отправлялись перекусить.

Каждый второй четверг месяца, приехав домой на обед, Евгений Михайлович через десять минут выходил из дома через двор на соседнюю улицу. Там ровно в час пятьдесят пять минут в условленном месте на углу дома они сталкивались на мгновение с «Фебом» вторым, чтобы осуществить передачу: Иванову — пакет с документами, а норвежцу — деньги и записку с инструкциями. Место для встречи с агентом было выбрано исключительно удачное: тихое и малозаметное. Практически безлюдное в обеденный час.

Впрочем, далеко не все контакты Иванова с агентами осуществлялись по заранее разработанному плану. Нередко возникала необходимость экстренной встречи. Порой Центру требовалась срочная информация. Тогда Иванову, естественно, приходилось встречаться с «Фебами» — первым или вторым — незапланированно. И риск быть обнаруженными, безусловно, возрастал.

Однажды это чуть было не случилось. А дело было так. Начались совместные маневры норвежских и натовских военно-морских сил. «Феб» первый был вызван в штаб учений в Кристиансан, что на южной оконечности Норвегии. Москва срочно запросила данные об этих учениях. Резидент торопил, и Иванов выехал на незапланированную встречу с «Фебом».

В Норвегии в ту пору не существовало никаких ограничений на поездки по стране для дипломатов социалистических стран, так что нужды в постоянных запросах на разрешение местного МИДа поехать куда-либо не было. Это, естественно, лишало норвежцев информации о планах поездок Иванова по стране, а Евгению Михайловичу позволяло нередко разъезжать по провинциальным норвежским городам относительно беспрепятственно.

Но на этот раз «Понтиак» Иванова был под контролем. Евгению Михайловичу пришлось изрядно попотеть, чтобы избавиться от «хвоста», вызвать «Феба» по телефону, накоротке встретиться с ним в близлежащем ресторане и получить интересовавшие Центр материалы по военно-морским учениям. Однако на выезде из Кристиансана дорогу Иванову перегородила полицейская машина. Евгений Михайлович был вынужден остановиться. Подошедший к Иванову полицейский тут же начал его расспрашивать:

— Где вы были? Что вы делали в Кристиансане?

Если бы этот норвежский полицейский рискнул заглянуть в бардачок «Понтиака», то миссии советского военного разведчика в этой стране сию же минуту пришел бы конец. Там лежали совершенно секретные материалы, переданные Евгению Михайловичу «Фебом». Иванов такого развития событий допустить никак не мог, поэтому сразу же решительно пошел в наступление:

— Как вы смеете останавливать дипломата?! Кто вам дал право меня допрашивать?! Нравится мне этот город. Вот я сюда и приехал. В закрытые зоны не заезжал. Немедленно прекратите этот незаконный допрос. Или я буду жаловаться.

Полицейскому ничего не оставалось, как подчиниться этим обоснованным требованиям дипломата. Опасность миновала, и Евгений Михайлович благополучно доставил материалы «Феба» в советское посольство в Осло.

Центру, естественно, было важно знать, где и как достают завербованные Ивановым агенты секретные документы. Евгений Михайлович предоставил Москве такую информацию. Как оказалось, у обоих «Фебов» для получения секретных материалов были прекрасные возможности. И тот и другой работали высокопоставленными штабными офицерами, имевшими допуск к секретной информации. Но если в других странах разведчикам для получения такого рода сведений пришлось бы, по всей вероятности, снабжать завербованных ими агентов миниатюрными фотокамерами, диктофонами или мини-копировщиками, то процедура, действовавшая в середине 50-х годов в штабе норвежских ВМС, максимально упрощала стоявшую перед советской разведкой задачу.

По существовавшему тогда в Норвегии положению офицеры штаба сами оформляли акты на уничтожение секретных документов. Сами их и подписывали. Невероятно, но факт. В итоге «Фебы» могли не копировать секретные документы, а выносить их из штаба в своих портфелях для дальнейшей передачи Иванову. Нужно было лишь оформить фиктивную справку об их уничтожении, что они и делали без особого труда.

В советской армии и на флоте такое пренебрежение элементарными требованиями безопасности было немыслимо. В Генштабе, например, за уничтожение секретных документов отвечали так называемые «тройки». Члены ее составляли акт и совместно уничтожали документы на глазах друг у друга. Такая процедура обеспечивала как необходимый контроль, так и безопасность. Норвежский же вариант предоставлял отличную лазейку для злоупотреблений. Неслучайно поэтому оба «Феба» так легко пошли на сотрудничество. В Центр в результате такой работы шел не ручеек, а целый поток секретной информации.