Шпион императора - [7]

Несколько успокоенная, госпожа де Монтрон старалась уделить сыну некоторое внимание, но последний принимал его с оскорбительным равнодушием.

Наступил день отъезда. За прощальным обедом шевалье был удивительно оживленным и любезным собеседником. Он должен был выехать в четыре часа утра для того, чтобы успеть захватить дилижанс, проходящий около шести часов через Мулен. Обед прошел вполне мирно и закончился взаимными приветствиями и тостами. Было распито несколько бутылок крепкого вина, и, когда настало время расходиться по своим комнатам, у всех несколько кружилась голова.

Прощаясь с матерью, шевалье загадочно взглянул на нее и промолвил: «Спите хорошо, матушка!» – когда же аббат, смеясь, ответил ему на это: «А вы, шевалье, не спите слишком долго, а то пропустите дилижанс!» – он вынул из кармана флакон и сказал:

– У меня есть кое-что, что способно удержать меня от сна.

– Что же это такое? – поинтересовался аббат.

– Цианистый калий. Средство, которое, усыпляя одних, заставляет других воздержаться от сна, – отчетливо и звучно ответил Монтрон, уходя и оставляя мать и аббата в самом подавленном настроении.

Госпожа де Монтрон проснулась среди ночи в каком-то смутном состоянии страха. Она слегка толкнула локтем аббата, лежавшего рядом с ней, и промолвила вполголоса:

– Адриан, мне страшно!

Какое-то дуновение коснулось ее. Аббат же остался недвижим.

Госпожа де Монтрон приподнялась, пристально вгляделась в окружавшую тьму и вдруг откинулась назад, в ужасе шепча задыхающимся голосом:

– Мой сын!

Монтрон поутру уехал в Париж и явился в назначенный срок к начальнику интендантского ведомства Дарго, а в то же самое утро перепуганные слуги нашли в спальне своей барыни бездыханные трупы аббата и красавицы Атенаис.

Тот же самый врач, засвидетельствовавший внезапную смерть де Монтрона и приписавший ее разрыву сердца, теперь засвидетельствовал и эту двойную смерть и объяснил ее происхождение сильным приливом крови к мозгу вследствие позднего, обильного и неудобоваримого ужина. Но слуги, слышавшие предположение шевалье, упорно стояли на том, что в окрестностях замка действительно растет неведомое ядовитое растение, запах которого способен вызвать внезапную смерть, и все как один человек покинули опасные места, не дождавшись даже приезда сельского нотариуса и поверенного владельца, которые должны были рассчитать их и выдать причитавшееся им жалованье.

Администрация Мулена назначила следствие по этому загадочному делу, но из Парижа пришло предписание это дело замять и следствие прекратить.

Молодой шевалье де Монтрон с изумительной скоростью явился к первому консулу и рассказал ему свою драму. Консул, поразмыслив хорошенько, оправдал шевалье, как потом узнал Анрио. Смерть аббата и его любовницы была приписана двойному самоубийству, и это дело было предано забвению.

Шевалье де Монтрон сохранил к Бонапарту глубочайшую признательность и неоднократно оказывал ему услуги как в военной службе, так и в штатской, при дипломатическом корпусе, где он не раз отличался своей находчивостью и ловкостью.

Наполеон запомнил его и, когда задумал план похищения короля Римского и императрицы, тотчас же подумал о том, чтобы прибегнуть к помощи его ловкости, смелости и проворства. Шевалье де Монтрон вполне заслуживал этого доверия. У этого завзятого ботаника был лишь один недостаток, а именно тот, что он всем, направо и налево, рассказывал драматический эпизод своей юности и неизменно требовал одобрения слушателей, словно он, получив помилование императора, добивался получить всеобщее оправдание своему неумолимому самосуду,

III

Нейпперг в Шенбруннском дворце уже не думал о том, чтобы играть на флейте. Правда, известие, что Наполеон высадился в заливе Жуан, обеспокоило его, но не ужаснуло. Это был энергичный человек, и каковы бы ни были обстоятельства, он все же не терял головы.

Он был уверен в Марии Луизе, хорошо зная власть, приобретенную им над нею, знал, что та, которую он держал – и крепко держал – в своих любовных объятиях, не так-то легко вырвется из них. Действительно, хотя объятия слишком сильно напоминали тиски хищной птицы, голубка не желала менять свое гнездо.

Беспокойство Нейпперга было связано с австрийским двором, оно шло от королей и от дипломатов.

Возвращение Наполеона сильно меняло суть дела. Он уже не был побежденным при Фонтенбло, предводителем, преданным своими приближенными, монархом, вынужденным к отречению, против которого восстало общественное мнение, сосланным – на незначительный остров – с прерогативами монарха. Он торжественно шествовал через всю францию не как авантюрист, идущий на авось во главе небольшой группы храбрых партизан, а как бесспорный властелин, встречаемый общим поклонением и восторгом при возвращении в свои владения после кратковременной заграничной кампании.

Это вторичное завоевание симпатий Франции, исчезновение монархии Бурбонов, единодушное и добровольное отступничество маршалов, Ней, присягнувший в верности Людовику XVIII, энтузиазм черни и постоянство войска, осыпанного милостями того, кто так часто вел его к победе, все это в совокупности – и реальные факты, и моральная сторона – могло свободно изменить настроение монархов и смягчить отношение австрийского императора к Наполеону.