Шпилька - [14]

Четыре раза за ночь. Такого не было с ним ещё с шестнадцати лет. За очередной пачкой презервативов пришлось спускаться в холл отеля. Он не рассчитывал, что одной обоймы патронов не хватит. Она долго играла с ним, уворачиваясь выскальзывая из его цепких пальцев, распаляла его страсть, а потом раз за разом выжимала из него все соки. Она оказалась страстной рычащей львицей, извивающейся, стонущей, кричащей «Давай ещё!». Она не давала ослабнуть его главной мышце ни на секунду, и раз за разом после очередного выстрела взводила его ствол.

Ему была нужна всего одна минута, чтобы закрыть глаза и выдохнуть. Открыв глаза, он понимает, что выдох затянулся.

– Ты куда собралась? – спрашивает он, чувствуя, как моментально оживает член, за одну секунду вскакивая в боевую стойку.

– На работу. Уже восемь утра. – Она подкрашивает ресницы, чуть приоткрыв ротик.

Тимур перекатывается по огромному, как футбольное поле матрасу, хватает её сзади и борцовским приёмом через живот кидает на кровать.

– Тимур, я опоздаю!

– Ничего страшного, скажешь, в пробке стояла. – Он жадно хрипит , закатывая платье снизу наверх.

– Нет, Тимур, она выскальзывает из под него как уж и снова оказывается возле трюмо.

– Останься! Давай забьём на эту твою работу. Я компенсирую тебе этот день. – Он обхватывает её за талию, прижимает к себе. В отражении зеркала хрупкая женщина, как удавом обвитая огромными волосатыми руками.

– Тимур…Тимур, не начинай. – она водит плечами, пытаясь скинуть с себя тяжёлое ярмо его рук. – Ты же знаешь, насколько это важно. Это же нужно не только мне. Не забывай, что я на этой работе для того, чтобы помочь вам решить проблему.

– Да какую проблему? Мы и сами толком не понимаем, есть эта проблема реально, или она только в наших головах? – Он, наконец-то отлипает от неё, садится на край кровати и прикуривает сигарету.

– Если проблемы нет, то отлично. Я это быстро выясню. А если, всё-таки, есть? Ты представляешь, чем это может вам грозить?

– В этой жизни меня уже мало, что пугает. Я живу здесь и сейчас, а сейчас мне нужен только один человек. Это ты…

– В смысле! – щеточка замирает в сантиметре от ресницы. – Тимур, у тебя случайно крыша не съехала?

– Нет, я серьёзно. Как только увидел тебя там, в «Моцарте», сразу же понял, эта будет моей.

– Вот даже как? – она оборачивается, и Тимур замечает, что зелёные глаза уже не такие как ночью. В них нет того отрешённого блеска. Теперь её взгляд холоден и сосредоточен.

– Тимур…Тимур Эрикович. Я дала согласие сотрудничать с вами и с вашим коллегой. Я уже получила хороший аванс. То, что я сейчас здесь уже является нарушением деловой этики и может повлиять на мою репутацию, которой я очень дорожу. Давайте с вами договоримся, что пока я буду на вас работать, мы больше не будем встречаться и вести подобные разговоры. – она забирает волосы в пучок на затылке и скрепляет их деревянными шпильками.

– Да ты чё Ева? Что с тобой случилось? Не бойся, Глеб ничего не узнает. Ладно, хочешь идти, иди, только пообещай, что мы скоро встретимся.

– Вы меня так и не поняли, Тимур Эрикович. – Она одевает туфельки. – Мы больше не будем встречаться в таком ключе, пока я у вас работаю.

– Нет, нет, подожди! – он ловит её у дверей, сгребает в охапку. – Я так не смогу. Я не смогу знать, что тебя трахает Лёша, или ещё какой-нибудь козёл с фирмы.

– Эта моя работа! – отвечает она спокойно и холодно. – Тимур Эрикович отпустите, мне нужно идти. Не забывайте, что не вы один заинтересованы в решении этого вопроса.

– Слушай, а со мной ты тоже работала сегодня ночью? Сегодня ты была на работе, или нет? – его глаза вдруг становятся розовыми. – Ты вообще, когда-нибудь возвращаешься с работы домой?

– Нет, сегодня я была не на работе, я проводила досуг, так, как мне нравится. Жаль, что заканчивается этот досуг не очень хорошо, от этого и общее впечатление выйдет не очень.

Он отпускает тиски рук.

– Ладно, иди!

Направляясь по ковровой дорожке коридора к лифту, она слышит его крик:

– Я тебя никому не отдам! Так и знай!

Её нисколько не трогает эта фраза. Она криво ухмыляется и заходит в раздвигающиеся двери огромного лифта с зеркальными стенами. Сколько раз она слышала подобные слова в свой адрес? Точно не меньше ста. И где все эти люди, которые не собираются её отдавать? Она поправляет причёску, глядя одновременно в несколько зеркал, которые панорамой тиражируют её миниатюрную фигурку.

А ведь Тимур прав. Она и сегодня была на работе. Да, она не вернётся домой, пока работа не будет сделана. Вот и сейчас она поедет на очередную смену, которая возможно опять затянется до утра. Ей нужно снова переодеться в рабочую униформу, пересесть из немецкой кареты в корейскую тыкву и ехать в офис, где никто не должен заподозрить, что она провела бессонную ночь.

Это была обычная рутинная работа. Она работала, когда расстёгивала рубаху на Тимуре и нежно целовала его волосатую грудь опускаясь всё ниже. Она работала, когда страстно приводила его член в боевую готовность, когда орала, стонала и извивалась под его стокилограммовой тушей. Она как обычно отыграла свою роль «по Станиславскому». Но спектакль закончен, и её партнёр по сцене остался там за кулисами. Да, она далеко не фригидная и довольно молодая баба, чтобы не испытывать от этого удовольствия. Но это удовольствие не сильнее, чем глоток ледяной «пина колады» в жару. Есть удовольствия на порядок сильнее этого.