Шпага императора - [29]
- Ни в коем случае. А с чего вы взяли, что мои?
- О Господи! Прошу меня простить, Денис Васильевич... Просто у меня не было никаких причин сомневаться, что именно из-под вашего пера... Ещё раз приношу свои самые искренние извинения!
- Извинения совершенно излишни, любезный Вадим Фёдорович. Я, право, даже польщён, что вы приписываете мне такой талант. Но стихи действительно не мои. К тому же у меня, благодаря Господу нашему, в жизни ещё не случалось ситуаций, позволяющих создать подобное, - лучисто улыбнулся гусар. - Если мне и обижаться, так это на то, что вы могли заподозрить меня в афронте на любовном фронте...
- Вы ко мне? - это он уже обратился к недавно зашедшему казаку.
А вот этот самый донец, на которого теперь обратил внимание и я, находился в совершенно невменяемом состоянии. Чисто только что получил по башке пыльным мешком из-за угла. Даже к стене привалился. И смотрел не на подполковника, а просто пожирал меня глазами...
Ни фига себе:"волшебная сила искусства"! Или...
Неужели тот самый Толик-Виверр, о котором рассказывал Горский? Вот уж воистину: средь шумного бала...
Хотя, всё за этот вариант: и казак, и песня на него произвела впечатление явно не моим мастерством исполнения, музыкой и текстом - ошарашен парень напрочь...
- Так вы ко мне? - уже слегка раздражённо повторил Давыдов.
- Так точно! - слегка встрепенулся мой предполагаемый 'одновремянин'. - Вам пакет, ваше высокоблагородие!
И протянул подполковнику засургученную бумагу.
- Благодарю! - гусар принял послание и не преминул его тут же распечатать. Но и о своём долге хозяина не забыл:
- Присаживайтесь, хорунжий, к столу. Нам каждый гость дарован Богом...
- Денис Васильевич! - поспешил вмешаться я. - Не позволите побеседовать с нашим гостем наедине? По-моему у нас имеются общие знакомые.
Благодарный взгляд со стороны казака ещё более укрепил меня в том, что я не ошибся в своих ожиданиях. А Давыдов был слишком занят изучением содержания пакета, чтобы поинтересоваться, с какого это я перепуга до такой степени заинтересовался младшим казачьим офицером .
- О чём речь, Вадим Фёдорович!? Если гость предпочтёт беседу с вами нашему обществу и нашему столу - никаких претензий.
- Только на несколько минут, - поспешил уверить я, прекрасно понимая, что 'несколько' минут могут перерасти в десятки.
- Анатолий? - не совсем смело произнёс я, едва закрылась дверь за спиной.
Не могло быть другого такого совпадения. Хотя и в то, что нас вот так запросто свела война, рассудок верить отказывался...
- Я, - спокойно, хоть и слегка напряжённо, отозвался мой 'современник', поворачиваясь лицом. - Как понимаю, вы Вадим Демидов?
- 'Ты', а не 'вы'! С ума сошёл? Нас тут всего трое, а мы друг другу выкать будем... Ещё 'господином капитаном' меня назови, - до жути хотелось обнять 'родную душу', плюнуть на гусарскую 'тусовку' и устроиться где-то исключительно вдвоём. Однако, мой собеседник, казалось, имел желания, весьма далёкие от моих. Серёга вроде говорил как-то, что Толик человек весьма замкнутый, малообщительный и колючий. Но не в подобной же ситуации!
- Очень рад вас... тебя встретить, много слышал от Горского, - вот ни черта радости на его лице не рисовалось, - я сейчас как раз с поручением от него следую - времени в обрез, извини...
Опять же, чувствовалось, что чуть не добавил 'те' после 'извини'. И вообще, тяготится нашей встречей и разговором...
А тут ещё и гусары буквально посыпались из дверей, разбегаясь, судя по всему, по каким-то срочным делам. Вслед за ними из горницы показался и сам Давыдов:
- Прошу прощения, Вадим Фёдорович - сегодня пирушка отменяется. Срочные дела. Война, будь она неладна.
- Совершенно незачем извиняться, Денис Васильевич - всё понимаю. Но, может хоть намекнёте, в чём дело?
- Увы. Можете сами догадаться, что если хорунжий привёз пакет, а не приказ, то и говорить вслух о том, что было внутри, я не могу себе позволить. Простите великодушно!
Фига себе 'Тайны Мадридского двора'! Явно Серёгины 'тайноканцелярские' дела. Но почему именно Давыдов? Горский тоже вспомнил о героическом облике 'поэта-партизана' и решил запрячь его в свою команду пораньше?
- Сколько у тебя времени? - спросил я, поняв, что дружеских посиделок за бутылкой не предвидится.
- Уже и нет совсем.
- Серёгу в ближайшее время увидишь?
- К нему и еду.
Вот ёкарный бабай! Совершенно не понять психологию или даже скорее 'психопатологию' этого Толика... Да я к нему на шею не бросился только потому, что его же лицо однозначно не советовало этого делать. Что же у него за 'скелет в шкафу'?
- Тогда передай, что банду, нападавшую на разъезды, мы накрыли. Это не наполеоновские штучки. Местные. Её больше нет.
- Знаем, - скупо бросил 'Виверр'. - Не всё так просто. Пойду я. Извини - тороплюсь.
- Давай. Удачи!
Анатолий быстро развернулся ко мне спиной и поспешил удалиться.
'Удалиться' - мягко сказано - глядя на его спину, я явственно чувствовал, что он с трудом сдерживает себя от перехода на бег.
Жуть кошмарная...
Знал бы Бонапарт, на кого напорется в России! Никуда он не денется! И отдаст свою шпагу Платову. Задолго до Березины.
Талантливый химик и спортсмен-фехтовальщик Вадим Денисов вынужден зарабатывать на лечение сына участием в боях без правил. Судьба бережет его в кровавых поединках, но только для того, чтобы однажды во время рыбалки забросить в… 1810 год. Сам того не желая, Вадим становится гостем провинциального русского помещика, отставного подполковника Белозёрского мушкетерского полка. Пришлось Вадиму выдать себя за подданного Российской империи, но родившегося в Америке. А как еще объяснить свои необыкновенные для XIX века знания? Ведь он не собирается сидеть сложа руки и ухаживать за прелестной помещичьей дочерью.
В нашей реальности корабли 1-й Тихоокеанской эскадры, осенью 1904 года, блокированные японцами в Порт-Артуре, погибли бессмысленно и бесславно, будучи расстреляны осадной артиллерией прямо на рейде, в родной гавани…В этом фантастическом боевике русские броненосцы с боем прорываются из ловушки на соединение с эскадрой адмирала Рожественского, чтобы дать генеральное сражение японскому флоту, переиграть Цусиму и переписать историю набело, превратив былую трагедию в одну из самых славных побед русского оружия.
«Флоту - побеждать!» - этот приказ адмирала Макарова изменит историю Русско-японской войны. Ибо в сознание лучшего флотоводца Российской империи внедрен наш современник, русский моряк из XXI века.С его помощью легендарный адмирал избежит гибели на борту броненосца «Петропавловск» и превратит порт-артурскую трагедию в величайший триумф русского флота!Он сорвет высадку японских войск и навяжет Того генеральное сражение на своих условиях.Он разгромит вражескую эскадру и потопит японские броненосцы. И вместо позора Цусимы Россия станет новой Владычицей морей!Каким образом? Читайте новый роман от автора бестселлеров «Адмирал из будущего» и «Броненосцы победы»!
1914 год. Тайно переброшенные на помощь туркам германские крейсера «Гебен» и «Бреслау» застают русский флот врасплох, разом изменив расклад сил на Черном море и предопределив поражение России. Так было в текущей реальности…Смогут ли «попаданцы» из будущего переломить ход истории? Как им загнать в ловушку и потопить чертов «Гебен»? Удастся ли нашим современникам под личинами адмиралов Колчака и Эбергарда воплотить в жизнь Босфорскую десантную операцию, чтобы русский военный марш на стихи Пушкина «Победой прославлено имя твое, Твой щит на вратах Цареграда» стал явью?Будет ли Царьград нашим?«Так громче, музыка, играй победу!».
Синие волны Чёрного моря покорно расступались перед форштевнем самого грозного в этих водах корабля, и, казалось, хотели поскорее убежать с его пути.Линейный крейсер «Гебен» на восемнадцати узлах спокойно приближался к Севастополю.
Однажды в какой-то реальности российский император выбрал в жены не ту принцессу, и локомотив мировой истории покатился по совершенно другим рельсам… Я вернулся в Петербург, отслужив три года по контракту. Вот только привыкнуть к прежней жизни у меня не вышло. Так что я сел на поезд и поехал в Сибирь. В поисках новой жизни или нового себя. По дороге неведомый стрелочник отправил мой вагон по другим рельсам и в совершенно другую реальность. Нет, поезд привез меня в Сибирь. Только Сибирь оказалась совсем другая.
993 год. На глазах юного Торстейна убивают его отца, а сам он попадает в рабство. Так начинается непростой путь будущего корабела и война. Волею судьбы он оказывается в гуще исторических событий, ведь власть в норвежских землях постепенно захватывает новый конунг, огнем и мечом насаждающий христианскую веру, стейну представится возможность увидеть как самого властителя, так и его противников, но в своем стремлении выжить любой ценой, найти старшего брата и отомстить за смерть отца он становится членом легендарного братства йомсвикингов, которых одни называли убийцами и разбойниками, а другие – благородными воинами со своим нерушимым кодексом чести.
Продолжение книги "Starkvs Tigris". Предупреждаю читателей по-хорошему, чтобы проходили мимо и не мешались под ногами. Ничего особого не будет - то же самое, только дальше по сюжету. Россию не спасаем, демократию не вводим, крепостных не освобождаем. Отдельно взятый попаданец просто живёт, без великих задач и целей. Режим изложения - диктаторский, авторский беспредел - имеется. Все вокруг кочумеки и недотыкомоки и только я - Великий Кормчий.
Что было бы с Виктором Цоем, если бы он не погиб 15 августа 1990 года? Свою версию событий предлагает главный редактор журнала «FUZZ» Александр Долгов в фантастической киноповести «Цой. Черный квадрат». Захватывающая как крутой вираж фантасмагория молниеносно перемещает читателя во времени и пространстве, не давая опомниться.В книгу также включены интервью с Виктором Цоем и другими культовыми персонами рок-сообщества.
Александр Виссарионович Абашели (1884–1954) — один из лучших мастеров современной грузинской поэзии. Он был художником повседневно обогащавшим свое творчество чутким восприятием нашей современности, он был прежде всего поэтом-мыслителем, вникающим в жизнь, воспринимающим ее «глазами разума».Его роман «Женщина в зеркале» является первой попыткой в грузинской литературе создать значительное произведение научно— фантастического жанра.В некоторые теоретические положения и технические расчеты легшие в основу романа А.