Шпага д'Артаньяна, или Год спустя - [5]

– Вы упомянули о том, преподобный отец, что задержались в дороге. Это имеет отношение к срыву переговоров?

– Самое прямое, монсеньёр. В Мадриде я попросил брата Нитгарда устроить мне тайную встречу с кардиналом Херебиа, которого вы, без сомнения, помните.

– Он, кажется, являлся одним из соискателей звания генерала ордена, – сухо произнёс герцог. – О, я начинаю понимать, что вы имеете в виду, преподобный отец.

– Не так ли, монсеньёр?

– Продолжайте.

– Его высокопреосвященство был несказанно рад вновь оказаться полезным нашему обществу. Учитывая посредничество Великого инквизитора, он немедленно сообщил мне подробности, проливающие свет на некоторые события и обстоятельства. Так, например, стали совершенно очевидны причины, побудившие Людовика Четырнадцатого отказаться от прежних намерений.

– У кардинала, видимо, прекрасные осведомители, – небрежно заметил Арамис.

– То же самое говорил и прежний глава ордена, – охотно согласился иезуит, – он вполне одобрял действия кардинала, платившего жалованье слугам французского короля за доставляемые сведения. Однако в разговоре со мной его высокопреосвященство пожаловался на стеснённость в средствах…

– Он будет получать требуемые суммы из нашей кассы, – перебил его герцог. – В том случае, разумеется, если эта информация окажется ценной.

– Судите сами, монсеньёр: он за несколько минут разъяснил мне то, что я тщетно пытался постичь всю дорогу от Версаля.

– Вернее, он изложил вам свою версию.

– Но версия, подкреплённая столькими фактами и нюансами, может оказаться единственно верной, монсеньёр.

– Объяснитесь, преподобный отец.

– Охотно. Во время вашего визита во Францию Людовик Четырнадцатый готовился к войне с Голландией. Он уже тогда был уверен в поддержке английского флота и хотел только одного – заручиться нейтралитетом Испанского королевства.

– Этот нейтралитет я ему обещал, – кивнул герцог, невольно вспомнив беседу с Кольбером в Блуа.

– Да, монсеньёр, но от чьего имени?

– Разумеется, от имени его католического величества, – спокойно ответил Арамис.

– Но через девять месяцев после вашего обещания произошло событие, разрушившее ряд ваших начинаний, монсеньёр.

– Вы говорите о смерти Филиппа Четвёртого, не так ли?

– Я говорю о смерти отца французской королевы, монсеньёр.

– Но разве моё влияние и могущество ордена умерли вместе с монархом? То, что я обещал от имени Филиппа Четвёртого, я обещал вновь от имени Карла Второго устами вдовствующей королевы и Правительственной хунты. Разве не это – лучшее свидетельство твёрдости наших намерений?

– О, вы безусловно правы, монсеньёр, но намерения его христианнейшего величества оказались далеко не столь тверды.

– Иными словами, союз с Испанией Людовик связывал исключительно с личностью Филиппа Четвёртого?

– Именно так, монсеньёр.

– И он не желает сковывать себя обязательствами перед Королевским советом, правящим от имени наследника?

– Монсеньёру открыто истинное положение вещей.

– Быть может, вы сумеете объяснить и причину этого нежелания?

– Его высокопреосвященство утверждает, что король Франции отказался подписать конкордат из опасения признать тем самым права хунты и других регентских институтов на власть.

Едва уловимое облачко омрачило чело бывшего ваннского епископа, скривившего губы в ядовитой усмешке:

– А если подумать, в хунте могут отыскаться люди, способные усомниться и в правах самого Людовика Четырнадцатого на французскую корону, – прошептал Арамис.

Затем продолжал, обращаясь к собеседнику:

– Итак, кардинал Херебиа всерьёз рассматривает возможность агрессии против Испании?

– Его высокопреосвященство даже упомянул о том, что подробный политический план Людовика Четырнадцатого на этот счёт он передал вашему предшественнику в тот день, когда…

– Да, я помню, – задумчиво оборвал его генерал.

Монах затих, давая начальнику возможность сделать выводы. Молчание длилось довольно долго, после чего герцог д’Аламеда обратился к ночному гостю:

– Часа два осталось до рассвета. Ваша комната готова, преподобный отец. Передохните.

Отец д’Олива бесшумно удалился. Арамис остался один.

«Мой царственный пленник развил, однако, неплохой аппетит, – усмехнулся он. – Едва удержав собственный трон, он точит зубы на чужие престолы. Ну, что ж, королёк, поглядим, куда заведут тебя раздутые амбиции. Ты похоронил ещё не всех четырёх мушкетёров, а я пока не уладил земных дел д’Артаньяна, чтобы последовать за ним…»

Размышляя таким образом, он взял со стола кипу бумаг, без труда отыскав нужный документ и с головой погрузился в изучение объёмистого донесения кардинала Херебиа.

III. Чем были суперинтендант финансов и военный министр Франции в 1668 году

В одном из просторных версальских кабинетов, казавшемся на удивление тесным благодаря громоздкой мебели, никак не вязавшейся с роскошью мраморного камина и расписных потолков, за огромным столом чёрного дерева, заваленным гроссбухами, сидел мрачного вида человек. Удалённость галереи от шумных салонов, по которым сновали бесконечные вереницы придворных, обеспечивала полную тишину, необходимую хозяину кабинета. В конце концов, покой он ценил никак не меньше, чем герцог д’Аламеда.