Шотландия. Земля кланов - [7]

И перед нами открывается эпичное путешествие, начинающееся в цветущей долине Гленко. Величественная гора Буахэль-Этив-Мор (что на шотландском гэльском означает «пастух из Этива»), охраняющая долину, выглядит невероятно в лучах утреннего солнца. По правую руку лежит островершинный и опасный хребет Онах-Игах, который протягивается вдоль всей долины. Пересечь его можно лишь в одной точке, и то с верёвками и в альпинистской обвязке, и именно сюда я всегда хотел выбраться. [Сэм. Грэм, как тебе идея?] [Грэм. Спасибо, не сегодня.] Долину пересекает метко названный путь – «лестница дьявола» – старая военная дорога, и это крутой подъём (слишком крутой) даже для самых отчаянных искателей приключений. Я бывал в Гленко в детстве, а когда был подростком, учился здесь кататься на лыжах. Как бы то ни было, в отличие от Грэма, проведшего юность в Глазго, моё детство прошло в сельской местности на равнинах. Я родился в каменном домике неподалёку от деревушки Балмаклеллан в Гэллоуэе, на юго-западе Шотландии, в 1980-м…

Грэм. Я чувствовал, что равновесие в мире в том году было нарушено, сколько я припоминаю…

Сэм. А вот это придётся тебе по нраву, Грэм. Родители и брат Кирдан порой на самом деле называли меня «Сэмуайз», по имени персонажа в толкиеновском «Властелине колец». А Грэм играл Двалина, ворчливого и сердитого шотландского гнома из трилогии «Хоббит». Опять совпадение.

Грэм. Правда? Я этого не знал, приятель. Я знал, что должна быть хоть какая-то причина тому, что ты мне понравился. Хотя я всё равно считал Сэмуайза самым докучливым из хоббитов из «Властелина колец» и втайне надеялся, что Саурон придушит его где-нибудь в Мордоре.

Сэм. Мило.

Нас воспитывала мама, Крисси, и мы переехали в Нью-Гэллоуэй (самый крошечный городок в Шотландии) в дом, перестроенный из бывших конюшен, который назывался Стэдингс. [Грэм. Ты буквально вырос в хлеву, словно какой-нибудь шотландский младенец Иисус], рядом с замком Кенмур – развалинами XIII века на берегу озера Лох-Кен. Тогда было непросто, но это не имело никакого значения, потому что у нас с братом был старинный двор, обнесённый каменными стенами, окружённые валами луга (стрельбище для лучников в моём воображении) и густой лес лесохозяйственной комиссии в качестве нашей игровой площадки. Сейчас я осознаю, какой идиллией это всё было и насколько мы были счастливы. История всегда была прямо вокруг нас. Хмурое присутствие замка Кенмур, зияющего провалами окон и дверей, было сродни лицу злобного чудовища, которое вот-вот начнёт глотать детей. Порой я набирался храбрости и проскальзывал внутрь разрушающегося замка и находил там следы присутствия его прежних обитателей – древний очаг, голые стены и полы. Я представлял себе воинов, крадущихся вверх по винтовой лестнице, – прямо как мы делали это в «Чужестранке». Именно на этой земле я и начал играть и развивать своё воображение. Я был одержим Мерлином, Экскалибуром, королём Артуром и Робертом Брюсом; всё здесь было связано с древней историей Шотландии, и многие мифы и легенды родом именно отсюда.

Бум!

Мы на полной скорости налетаем на ухаб.

Грэм. Бога ради, Сэм, притормози! Это похоже на дерьмовый ремейк «Скорости»…

Сэм. А ты, стало быть, Сандра Буллок?

Грэм. Сандра Буллок вела машину! ПАУЗА. А это что ещё такое?

Борода Грэма топорщится, когда он тычет своим длинным указательным пальцем в миниатюрную фигурку шотландской бурёнки, болтающуюся на зеркале заднего обзора. «Что это?» – повторяет он, на этот раз тоном, преисполненным даже ещё большего подозрения, чем обычно, – как будто ожидая, что она или замычит, или взорвётся прямо перед его лицом. Я украсил наш фургончик таким количеством шотландской атрибутики, который только смог отыскать у себя дома и в местном благотворительном магазинчике. Старые карты Шотландии, набор сломанных волынок, меч с коробчатой рукояткой, клюшка для игры в шинти, шотландский флаг, парочка заржавевших велосипедов, привязанных к багажнику сзади, и весь подобный хлам, который мне удалось найти, чтобы лысый чувствовал себя, как дома. «Это всё материалы исследования, и притом не без сюрпризов», – подначиваю я, заставляя его держаться в напряжении и удостоверяясь, чтобы ему не было достаточно уютно, чтобы просто свалиться и заснуть. Воображаю, как он дремлет, укутав коленки клетчатым пледом, а поверх стоит его саквояж.

Сэм. У меня там под умывальником припрятан односолодовый виски (и печеньки, которые он не должен найти). А ещё я прихватил для тебя сигары…

Грэм. Милая мысль. Я не курил никогда в жизни, так что, наверное, просто задохнусь и умру.

Сэм. В том и был замысел…

Брови Грэма взлетают до потолка, а рот широко раскрывается.

Грэм. Почему движок издаёт такие звуки – вррр-вррр?

Сэм. Чёрт, не ту передачу включил.

Грэм. У меня во рту словно опилки со дна попугайной клетки – мне срочно необходим латте.

Грэму всегда необходим латте. На съёмочной площадке «Чужестранки» коронной фразочкой Грэма было «Я буду латте», и вскоре он стал известен как «Леди МакТавиш» – за то, что выдавал такие запросы, являя полную противоположность своему персонажу из «Чужестранки» – суровому военному вождю Дугалу Маккензи. А если у Грэма падает уровень сахара в крови, нам всем крышка. Честно, этот человек живёт своим желудком. Ему постоянно нужно что-нибудь жевать. Я пью по утрам пару чашек чёрного кофе, чтобы вытащить мозг из сонного оцепенения, и, возможно, съем тарелку горячей овсяной каши. Но Грэму подавай кашу, полный завтрак, йогурт. Он из тех, кто всегда заказывает закуску-аперитив, основное блюдо, и, возможно, ещё и сырную тарелку, да ещё и первым спросит карту вин, чтобы подобрать подходящее. Я обычно сразу открываю меню на коллекции виски.