Шотландия молодая - [98]

— Да ты прозорлив, Алистер, — обернулся Энеас. — Они-то не знают. Мы фрахтовали судно для почтовых нужд на восточном побережье. Но капитан скоро узнает о наших целях, ты не волнуйся.

— Так как же это? А если он не согласится? Ну, в смысле, не согласится плыть во Францию?

— Согласится еще как, — Энеас многозначительно погремел мешочком с монетами.

Я подумал, что лично мне соваться в эти разговоры не стоит.

Бригантина пришвартовалась с краю, поодаль от остальных судов. Энеас, не мешкая, отправился туда. Мне тоже ужасно хотелось посмотреть, но Ранальд с братом остались стоять, где стояли и я не рискнул предпринимать что-либо. Только разглядел надпись на носу: "Hajen". "Акула", значит. Неплохо, неплохо. Полывем на "Акуле".

Энеас вскорости вернулся и сказал, что все улажено. Шотландцы потащили тюки и связки с оружием к сходням. Я шел налегке, с одним своим верным палашом.

Капитан, Эскильд — как я узнал позже — стоял в стороне, грыз ногти на одной руке, второй же явно взвешивал золото в кармане. Смешно, ведь именно это имя я использовал для своего сценического образа там, под Инвернессом.

Бриг был тесноват — ну это моя оценка, я ж сухопутная крыса, чего вы хотите. Для моряков он наверняка был вполне удобным. Шотландцев спешно затолкали в трюм, не из неуважения, а ради того, чтоб под ногами не мешались, насколько я могу судить. Я только сунул голову в дверь, понюхал затхлый воздух и сразу удрал обратно, на палубу.

Как только матросы загрузили корабль снедью и водой, капитан уже собрался было приказать поднимать сходни, но тут к пристани подлетели несколько всадников. Антуан Уолш. С ним сундук, скорее всего — наш бюджет.

Эскильд, не церемонясь, заставил его подняться на борт, да побыстрее. И мы отчалили.

Ну это очень обобщенно сказано. Корабль отходил от пристани и выруливал через фарватер часа два. Зато, как только мы выплыли в открытое море, прозвучали окрики боцманов, матросы взлетели на ванты, паруса размотались, поймали порыв западного ветра и бриг, кренясь то на один бок, то на другой, понесся на восток под вопли чаек.

Я провожал взглядом шотландский берег, стоя у правого борта. Ко мне подошел Ранальд.

— Вон там, должно быть, Престонпанс. Там мы разбили Коупа в прошлом году, в сентябре.

— Я знаю, слышал. И песня есть.

Мы переглянулись. И заорали:

Hey, Johnny Cope, are ye wauking yet!

Or are yer drums a beatin' yet?

Gin ye were waukin' I wad wait

Tae gang tae the coals in the mornin'

И победно заржали.

— Да, неплохо мы их тогда отделали. За десять минут управились.

— Ну?

— Не веришь? — Ранальд посмотрел на меня в упор. Я даже вздрогнул. — Я тебе больше скажу, нам не больше двух-трех минут понадобилось. Один удар — и все! Первая линия побежала, а за ними и все остальные. Одна сшибка врукопашную и англичане бегут. Они не умеют воевать в ближнем бою, как мы. Да ты ж и сам видел, под Торнагрейном.

— Ну да, верно.

— Зато на корабле мне неуютно, понимаешь? Тут от тебя лично ничего не зависит. Ну да ладно, не в первый раз. Да и ты тоже по морям ходил, м?

— Бывало, бывало, — я покивал, отвернувшись. Врать прямо в глаза не хотелось. На самом деле, это мой первый морской вояж. Если не считать парома с Зеландии до Орхуса. Но то разве ж плавание? Так, детская забава.

Я — сухопутная крыса, и никогда не стеснялся это признать. Мне милее елочки, холмики, ручейки и дубравки, чем соленый воздух и предсмертные крики чаек. Ну я утрирую, конечно. Предсмертными они мне только кажутся. Но что ж я могу поделать, если чайки орут так, будто их выкручивают, словно половую тряпку? Ничего не могу.

Морской вояж — это круто, увлекательно и вообще, спору нет… Но никакой романтики, никакого притяжения от плавания, простите, от хождения по морям я не испытывал. Да, пахнет необычно, дует сильно. Эти еще… Которые сверху — орут, будто их стошнит. Ну и что тут такого манящего?

Кстати, с Ранальдом я согласен — в море от тебя мало чего зависит, почти как на самолете. Очередной аспект в тему того, почему я не любитель плавать и летать.

Солнышко пошло на закат, а мы только-только миновали островки на выходе из залива Форт.

Айброхи, Фидра, Ламб, Краглейт. И последний, перед выходом в море — Басс. Издалека я заметил возделанный клочок земли на островке и воскликнул, обращаясь, в общем-то, к себе:

— Нужто и там живут?

— Там живет семейство Лаудеров, — сказал кто-то слева. Я обернулся. Это был один из шотландцев из свиты Уолша. Или ирландцев, поди, разбери их. — Ну и для отшельников любимое место.

— Отшельников?

— Ага. Их тут, в низовьях всегда хватало. Зажрались они тут, такое мое мнение.

Я усмехнулся.

Насколько помню, отшельников и в горах всегда хватало. И на Гебридах. И в Ирландии. Кто-то же строил все эти каменные штуковины на западных островках — не иначе, как монахи.

Хотя, их в свое время вытесняли, вот они и уплывали куда подальше. А местные просто дурью маятся.

— А вон там, с правой стороны, развалины замка Танталлон, — шотландец, похоже, решил взять на себя роль гида. Ну а что, все логично, русский человек, первый раз в этих местах.

— Заметно с трудом, должен признаться.

— Хах! Еще бы, его ж при Кромвеле разрушили, больше сотни лет назад.