Шотландия молодая - [74]

Я поразился физической силе и ловкости этих людей — впрочем, я повторяюсь, как обычно, но что поделать, я не писатель, я рассказчик. Многим из горцев я бы легко дал за тридцать, а кому и за сорок; тем не менее они двигались, как дикие животные, с проворством, быстротой и даже, уж простите меня за банальность, изяществом. Я бы так не смог, даже после долгих тренировок, а ведь мне всего двадцать четыре. Конечно, вольная борьба и футбол — это неплохо, но жизнь в горах с малолетства — круче в разы.

Диверсанты сопротивлялись отчаянно, скажу больше — они дрались как черти, как крысы, припертые в угол. Мы потеряли двух человек убитыми, десяток — ранеными. И взяли в плен двоих.

Глава 12

Один из пленных оказался англичанином — сюрприз! Другой же был из клана Армстронг, только с английской стороны границы. Явно проводник.

Ангус разослал гонцов к другим кланам с известиями о том, что диверсанты пойманы. Теперь осталось только доставить их в Эдинборо и показать им "the mother of Kuz'ma". Показать им… Черт, а ведь прекрасная идея! И как оно раньше не пришло мне в голову?!

Я поискал глазами — будет лучше, если Макдональды и большинство горцев не будут в курсе, поэтому я выбрал одного из Макнилов, показавшемся мне довольно смышленым мужиком, быстро, на пальцах, растолковал ему свою идею. К счастью, он неплохо понимал английский.

— Давай, дуй, — я легонько подтолкнул его к своей лошади. — И помни, говори об этом только с Александром Макдоннеллом, ни с кем более!

На ночлег мы остановились возле Хоугейта. Мало того, что раны саднили от промозглой сырости, так еще и Ангус кидал на меня подозрительные взгляды. Обижался, видать, за то, что я услал кого-то на своем коне и не посвятил его в свой план. Я только улыбался в ответ настолько безмятежно, насколько мог.

Сон не шел. Совсем. Не мешало бы убиться местным алкоголем, да только где его достанешь, в таком часу-то? Ближе к утру я задремал на пледе, уложенном поверх высокой травы, но проснулся почти сразу же. Или так показалось, во всяком случае. Снова моросил гадкий дождик, клансмены сворачивали лагерь и выдвигались.

Стиснув зубы, дабы не выдать своих мучений, я поковылял вслед за отрядом. В Охендинни, у переправы, там, где мы и расстались, нас нагнали Макферсоны. Атольцы и другие отряды тоже возвращались в Эдинборо.

После полудня мы уже были ввиду нашего лагеря. У дороги поджидала толпа клансменов — тех, что остались в лагере, а за ними возвышались четыре виселицы, громадные сооружения, видимые издалека.

Подойдя ближе, я различил своего приемного отца — Александра Макдонелла, помахал ему рукой. Он ответил мне важным кивком головы. Издалека мне даже показалось, что он подмигнул. Отлично, значит мой посланник сумел донести мысль.

Я подошел к Ранальду и пошептал кое-что ему на ухо. Повинуясь его команде, горцы вытолкнули вперед пленных. Александр подошел к ним и сказал своим басом, прокашлявшись:

— Вам ничего не грозит. Вы будете отпущены на свободу.

Воины вокруг притихли. Александр продолжил:

— Но сначала мы покажем вам, что мы делаем с теми, кто не соблюдает условий перемирия и убивает парламентеров. Мы терпели ваши преступления очень долго. Теперь же… Впрочем, я сказал достаточно. Наблюдайте.

Из глубины лагеря вышла небольшая процессия. Хаске, Хоули, Престон, Аткинс — с завязанными глазами, священники и конвой. Аткинса заметно пошатывало. Последним шагал человек с капюшоном, опущенным на лицо.

Пленных англичан подвели к помосту. Церемония не затянулась — священники исполнили свою роль и человек в капюшоне набросил петли на шеи пленным, немного повозившись за спиной у каждого. Натянул им на головы мешки. Махнул рукой куда-то в сторону. Загремели барабаны. Шотландцы вокруг слитно охнули, раздались крики протеста.

Пленный англичанин, сумев различить командующих по мундирам, заметался, закричал: "Вы не можете! Не имеете права!" и что еще в том же духе, но его крепко схватили за руки двое Макдональдов, стоявшие рядом.

Люки в помосте отворились и четыре тела повисли на натянувшихся веревках. Горцы загомонили, англичанин отвернулся. Ангус хотел было что-то сказать, но я остановил его энергичным жестом.

Александр Макдонелл подошел к пленным.

— У нас есть еще немало пленных, как солдат, так и офицеров. Баттеро, Конвэй и другие. А в заливе стоит довольно ветхий корвет. Если Англия не прекратит нам пакостить — надеюсь, вы догадываетесь, какая судьба ждет ваших людей. Да, именно! Мы выгоним судно с ними в море и пустим всех ко дну! А Камберленда оставим напоследок.

— Вы, вы! — взвыл англичанин. — Вы ублюдки, варвары!

— Ну да, мы варвары, — невозмутимо ответил Александр. — Вы ведь считаете нас дикарями, не так ли? Так почему вы удивляетесь, что у нас дикарские методы? Кстати, вы и сами отправляете наших пленных на плантации, четвертуете их, гноите в лондонском Тауэре. Почему, спрашивается, мы должны с вами миндальничать? А? Не слышу ответа?

— Мы могли бы их выкупить… — бесцветным голосом сказал английский офицер.

— Ну так почему же не выкупили? Почему продолжили устраивать диверсии? Ладно, довольно разговоров, — Кеппох отмел возражения взмахом руки. — Вам дадут лошадей и охранные грамоты, отправляйтесь к Уэйду, к королю или хоть к самому дьяволу. Передайте мои слова, ибо я уполномочен говорить от лица принца Чарльза: если Англия не ответит на наше предложение о мире, то через неделю полторы тысячи ваших солдат и пруссаков найдут могилу на дне Фиртского залива. А с Камберлендом мы позабавимся по-своему.