Шотландия молодая - [20]

Продрав глаза утром пятнадцатого апреля я похвалил себя: всего третий день тут, и уже почти полностью привык к местной атмосфере.

Но привык — не привык, а лекарство тут одно. Пришлось подняться на ноги и разыскать Колла. Разыскав, я срочно отправил его на поиски нормальной тары — пить из горла эту жуткую горскую косорыловку мне порядком поднадоело. В конце концов был найден керамический стаканчик и почти свежая — ну это я так иносказательно изобразил "не сильно гнилая" — луковица.

Разве ж можно пожелать чего-то лучшего, когда тут рядом целая армия голодает? Да и не поймут, опять же.

Я наполнил стаканчик на глаз, где-то грамм на сто. Заглотил его. Занюхал рукавом. Колл пристально наблюдал за процессом, стоя поодаль и изо всех сил делая вид "а че я, я ниче!".

Я проигнорировал его, причем вполне законно — мне было не до игр в гляделки, я пил! В трезвом виде я не справлюсь с поставленной задачей.

Употребил вторые сто грамм, закусил лучком, продышался… И сосредоточился на будущей беседе с принцем. Не просто беседе, а весьма и весьма непростому заданию. Как оно получится — одному богу ведомо, так что принять чуток для храбрости не помешало б. Оно и не помешало, впрочем.

Ну вот, вроде появилась удаль и отвага. Теперь уж не грех и с самим принцем встретиться. Че мне принц какой-то, я сам кому хочешь — принц! Так, тихо, тихо. Я наполнил стаканчик в последний раз, заглотил гадостный напиток и отправился подышать.

Нельзя сказать, что весенний горный воздух меня сильно освежил, но дурь из головы повыгнал, оставив лишь хмель. Я прошелся туда-обратно вдоль расположения полка, обдумывая свою речь. Потом плюнул на это и понадеялся на интуицию. Ну и на удачу, конечно же.

Больше мне, собственно, полагаться было не на что. На свою экзотическую одежду и происхождение? Куда как вернее шансы, что засмеют. На хорошо подвешенный язык? Ну да, из языков весь мой репертуар составляют русский и английский, да и то, последний я понимаю с натугой. На знание истории? Ага, и что это давало? Возможность порадовать принца тем, что завтра его войску — амба, а сам он будет прятаться где-то на Гебридах в костюме служанки?

Хотя, история… История давала мне некоторые преимущества. Через десять лет начнется Семилетняя война. А пока что, после победы французов при Фонтенуа, ни Франции, ни кому иному и задаром не нужны несколько тысяч горцев, схлестнувшихся в неравной смертельной схватке с одной из самых могущественных держав мира. Об этом-то Чарли должен знать, если он не совсем туп. Но и его можно понять — кто ж мог знать, что так выйдет? А обратного пути уже нет.

Нет, что за хрень я несу? Какое "понять"? Этот идиот, не наигравшийся в войнушку, завтра уложит в могилы цвет горского воинства и подставит всех остальных, обреча их на медленное вымирание.

Э, нет. Не выйдет у вас, ребята. Я не позволю.

Самое главное не принц, а его кукловод, Джон О'Салливан. Но лорд Мюррей обещал разобраться, а уж ему-то не верить у меня не было никаких оснований.

Когда мы шли через Смиттон к ставке принца, я снова попытался — не надоел еще, нет? — продумать какие-либо реплики, но — снова же — забросил это занятие. Буду действовать по обстановке.

К принцу меня не пустили — сюрприз! Сказали, мол, идет военный совет. Да я и не ждал, что все пройдет гладко, если вам интересно мое мнение. Я не гордый, я подожду. Я даже знаю, как принца называть на французском, коль очень потребуется: Monseigneur. Так-то!

Плохо было то, что все ирландцы, советчики, жополизы и прочая шваль сейчас в шатре принца. Когда меня пригласят внутрь — если вообще пригласят до заката, знаю я их военные советы, нахрюкаются в сосиску, небось — вся эта шобла будет там сидеть и… Вот я болван, это же наоборот, прекрасно! Так будет меньше внимания к моей персоне. А через это и меньше спрос, будем надеяться.

Мда, остограмиться было неплохой идеей, чтобы совладать с нервами — но и не передознуть тоже важно. Кабы не это, в голове бы уже состоялся масштабный заворот кишок. Все мысли, планы, построения фраз, да еще тут это ожидание — я мог бы "перегореть" на раз-два и когда дойдет до самого важного, не смогу родить ни "бе", ни "ме", ни "кукареку". Я человек вообще-то очень стеснительный, хотя возможно, у вас такого мнения обо мне не сложилось, но тем не менее.

А вот пару раз по сто грамм и совсем другое дело. Недаром же говорят — народное средство. Теперь я тупо стоял и ждал, без эмоций, как робот. У меня есть задача и ее надо выполнить, все. Ничего другого для меня не существовало.

Принц Чарльз Эдвард Стюарт в реальности оказался совсем не таким, как на портретах современников. В свои двадцать пять (почти ровесник, подумать только!) он уже был немало потерт жизнью. И зеленым змеем, что явственно отображалось на его лице.

Носогубные складки, брови, нависающие над переносицей, перечеркнутой парой складок — жизнь потрепала героя в немалой степени. Ну а нос в красных прожилках и тени под глазами, так называемый "лунный загар", показывали, что его потрепал и зеленый змей. В той же степени.

Это ж надо было так квасить, чтоб уже к двадцати пяти годам… Ведь мог бы получиться вполне изысканный молодой человек, сильный, смелый, да и судя по глазам, неглупый. Вообще-то глаза его были немного на выкате и взирали на мир как будто с нескрываемым удивлением из-под тонких бровей. Вкупе с куцым подбородочком создавали картину этакой легкой неполноценности. Но на размышления такого рода у меня не было времени.