Шотландия молодая - [18]

Овсяные лепешки по качеству были не лучше — говоря честно, ужасающе. Ни соли, ни сахара. Жуткое пресное говно. Тем не менее, я безропотно пометал в пасть все, что было. А как вы думали — целые сутки не жрамши, тут уж не до привередства. Хотя должен признать, овсяные лепешки, запитые самогоном — то еще сочетание.

Пока я задумывался над качеством угощения, Колл провел краткий экскурс, разъяснив мне, как организованы клановые полки, кто как вооружен и какова тактика горцев. Многое из этого не стало для меня открытием, многое вообще не совпадало с тем, что я когда-то изучал по книгам, но тут уж можно сделать скидку на специфичность речи, полной образов, приукрашиваний, а также на субъективность рассказчика. Но я выслушал своего "гида", временами задавая вопросы и растянул, таким образом, нашу беседу на час-полтора.

У одного из сидевших рядом клансменов в руках появилась свирель и он долго наигрывал довольно грустную инструменталку. Мне же выпитый самогон навевал совсем иное настроение. Я попросил разрешения спеть — это, кстати, был один из тех немногих случаев, когда я не пожалел о содеянном. Скажу по секрету: из меня певец, как из дерьма пуля, причем я это прекрасно знаю и никогда не разеваю варежку. Если только перепью, да и то не всякий раз. Но сейчас повод был такой, какой, наверно, никогда больше не представится — как я думал в тот момент.

Я затянул песню "Hey Johnnie Cope", сочиненную в честь победы при Престонпанс. У меня не было уверенности, что в 1746 году она уже существовала, но… Уверенность появилась, когда я проговорил про себя припев и первая фраза тут же, словно раскаленным шилом, ткнулась в мозг — это ведь именно то, что сказал мне Стэйплтон утром: "…are ye wauking yet?" Шотландцы слушали с интересом.

Cope sent a challenge frae Dunbar:

''Charlie, meet me an' ye daur,

An' I'll learn you the art o' war

If you'll meet me i' the morning.''

Hey, Johnnie Cope, are ye wauking yet?

Or are your drums a-beating yet?

If ye were wauking I wad wait

To gang to the coals i' the morning.

После припева Колл и еще несколько горцев, явно узнав, подхватили песню со своим непередаваемым акцентом. Я очень быстро сбился с текста, но разве это имеет значение, когда песню поет два десятка глоток и по рукам идет фляга с самогоном?

Прикончив "Johnnie Cope", мои соседи запели свои родные песни на гэльском, куда как более медленные, протяжные, но берущие за душу своим дикарским величием, печалью, выраженных десятками звучащих в унисон голосов. Я даже собирался заставить Колла дать мне урок гэльского, но видать, было не суждено в тот день.

Невесть откуда появились волынщики, на ходу продувая свои мешки, и над лагерем поплыл зверский всепроникающий гул, вызывающий мысли о горах, войне и еще о чем-то анималистичном, ибо такой гул невозможно воспринимать мозгом, как музыку, а только нервной системой, и от этого встают дыбом волосы, бегут по телу мурашки и рука тянется к несуществующему палашу.

Ну а потом они заиграли, ох как они заиграли! Если вы когда-нибудь слышали волыночные наигрыши, да еще исполненные целым ансамблем, да еще с некоей горечью и отчаянием, да еще после нескольких щедрых глотков самогона, то… Не, все равно не поймете. это надо чувствовать!

Шотландцы бросились в пляс, кто-то вместе, кто-то отдельно, я и сам поймал себя на том, что подпрыгиваю на месте. В один момент я даже опознал одну мелодию. Ну точно, это был "Reel of Tulloch", тот самый, который играют в фильме "Braveheart", когда армия горцев под обстрелом английских лучников отчаянно кривляется и показывает врагу нелитературные части тела.

Колл, Йуэн и еще несколько клансменов побросали оружие на землю, скинули пледы, оставшись лишь в длинных, до колен, рубахах и запрыгали, образовав хоровод.

Ну а чем я хуже? Я подобрал брошенную бутыль, высосал из нее последние глотки — на качество алкоголя мне было уже глубоко наплевать — и пустился вприсядку, громко ухая и хлопая ладонями над головой.

Ну да, да, знаю, был бы трезв, ни за что бы не вытворил такого. Нет, если б я был трезв, у меня ничего и не получилось бы. Видимо алкоголь как-то расслабляет суставы, иначе как бы я смог отплясывать казацкий танец, никогда не делав этого раньше? Ну может разве оттого, что футболом занимался?

Сам процесс мне, вообще-то, понравился. И остановился я, только когда осознал, что все, стоящие рядом, аплодируют мне. Да, действительно! Горцы стояли кругом и подбадривали меня хлопками и возгласами. От этого я чуть было не опрокинулся на спину, но вовремя успел выставить руку. Поднялся, похлопал музыкантам и смущенно убежал к Коллу, спрятавшись за ним.

Обо мне, впрочем, быстро позабыли. Лишь только волынщики перевели дух, смочили горло, передавая по рукам фляжку, и грянули снова — народ опять ринулся плясать.

Я же, привалившись к колесу телеги, расстегнул свитер, подергал прилипшую к телу футболку, запуская внутрь воздух и перевел дух.

Да, танцульки — это хорошо, конечно. Но неплохо бы подумать и о деле. Зачем иначе меня сюда закинули? Исключительно за этим. Исправить историю. Ну как, исправить… В моем понимании исправить. И в понимании этого долбанного домового, очевидно, тоже.