Шотландия молодая - [15]

Разведчики доложили, что наемники остались в Абердине, но это не так уж и важно, они могут прибыть сушей или морем за считанные дни. Впрочем, тех войск, что уже есть у Камберленда, хватит шотландцам на несколько раз. Ах, если б можно было начать сражение сразу с рукопашной, как когда-то Верцингеторикс под Герговией! Ведь надо-то всего ничего. Пойти в мечи и топоры — и за десять минут половина саксов будет уже валяться лицом вниз на вересковом поле. Но это все мечты…

На данный момент самое важное — собрать провизию в Инвернессе и еще где только можно, в противном случае воевать с Камберлендом будет просто некому. И Джордж Мюррей отправился разыскивать интендантов, раздавать приказы, пинки и зуботычины.

Глава 8

В лагерь повстанцев у деревушки Нок Шуа мы прибыли уже в сумерках. Здесь была ставка принца, как объяснил Колл. Основные же силы под командованием лорда Джорджа Мюррея стояли лагерем севернее, между поселками Смиттон и Крадлхолл.

Туда-то мы и отправились с нашим раненым — Колл пояснил, что при принце находятся лишь Гордоны, отряд герцога Пертского и конница. Как я ни вертел головой — а таща на плече носилки, головой особенно не повертишь, — я так и не сумел увидеть шатер принца.

Если он, конечно, был. Да не, должен был быть, как не быть? Это горцы могут спать на голой земле в любую погоду, а принц-то, наверно, не сдюжит. Ему подавай все удобства, ага. Я и сам бы не отказался, ух, как я бы не отказался от хорошего душа, смены одежды и пузыря на ноль-семь! С томатным соком. Фу-ты, нет, нельзя сейчас о таком думать — аж рот наполнился слюной.

Расположившиеся там и сям горцы не обращали на меня почти никакого внимания, хотя я, откровенно признаюсь, боялся, что весь контингент сбежится разглядывать и ощупывать мои шмотки. Но — обошлось.

Им было совсем не до этого. В воздухе было словно разлито уныние, если не сказать, отчаяние. И безмолвие.

Когда мы добрались до лагеря основных сил, атмосфера стала немного оптимистичнее. Горели костры, шотландцы весело перекликались, с разных сторон доносилось пение волынок. Да, настоящих горских волынок, а не то, что ставят в фильмах и роликах! Эх, разве мог я расчитытвать на то, что когда-нибудь услышу подобное! Впрочем, дело не в волынках, а в самой музыке, в самой атмосфере. Под такие звуки, знаете ли, и умереть не жалко! Я даже позабыл, что тащу на плече носилки с раненым.

Колл тоже заметно оживился, начал отбегать в стороны и на гэльском перекрикиваться со знакомыми, очевидно. Подбегал к нам, показывал дорогу к расположению кланового полка Фаркухарсонов и снова уносился в серую темноту сумерек.

Раненого мы сдали на руки его соклановцам. Он уже вовсю ворочался и стонал, но я почему-то был уверен, что выкарабкается. Кельты — ребята крепкие. Не чета русским, конечно, но тоже будь здоров.

Потом опустилась тьма и все в голове у меня смешалось. Но не из-за темноты, а из-за усталости. Несмотря на радостное возбуждение, я был просто не в состоянии ничего воспринимать, столько всего нового обрушилось на меня за этот день.

Я и не сообразил, что происходит, когда Колл указал мне на какое-то шерстяное одеяло, лишь только недоуменно уставился на него. Он сделал мне ладонью знак "погоди", и исчез в темноте. Через минуту он снова стоял передо мной с огромнейшим пледом. Только тут до меня дошло.

Но перед тем, как лечь, я указал рукой на его фляжку и спросил:

— Можно?

— Понравилось? — шотландец обнажил почерневшие зубы и хохотнул. — Держи!

Я пригубил из фляги. Пересилив себя, глотнул второй раз, уже побольше. Вернул фляжку, поблагодарил Колла, который тут же умчался куда-то во мрак. Завалился на подстилку, натянул плед на себя с головой. И отключился.

Всю ночь мне снились какие-то мечущиеся тени среди ружейных залпов и клубов дыма. И я сам метался из стороны в сторону, пытаясь понять что происходит и выбраться из суматохи, пока не наткнулся на вал трупов — шотландцев. Со стреляными ранами, обезображенные ядрами и зарядами картечи, у многих были оторваны руки, ноги, головы. Я рванулся было в другую сторону, но и там меня встретила похожая картина. Куда бы я ни бросался, я видел одно и то же, пока, заорав от ужаса, отвращения и безысходности, не провалился в беспамятство.

Пробуждение было не из лучших — холодный ветер, ледяная роса. И ни одного знакомого лица вокруг. Черт, а я-то надеялся, что это всего лишь дурной сон. Но это не был сон.

Я поднялся, аккуратно свернул плед, мокрый от росы… Плед! Так это был не сон все-таки? Мать твою! Ну почему-у-у!!!

Вокруг меня ходили горцы, некоторые поглядывали в мою сторону. Кто-то с опаской, кто-то с нескрываемым любопытством. Я почувствовал себя последним идиотом: какой-то коротко стриженный и бритый перец в джинсах и свитере стоит посреди лагеря шотландских горцев. Тут еще надо отдать должное горцам и их невозмутимости.

Чей-то голос произнес сзади что-то навроде: "Sir, are ye waukin' yet? Will ye cam wi me?

Я не сразу осознал, что это было адресовано мне. Хотя, кому ж еще? Я развернулся — передо мной стоял немолодой человек, довольно потрепанный, как выразился бы я, будь то в моем прошлом… Или в будущем? Или, как бы это — в моей прошлой жизни? А-а-а, дьявол, хрен тут чего поймешь с этими вашими…