Шотландцы не забывают - [11]

— О да, ма'ам! — = — воскликнула миссис Сазэрленд, словно не могла даже допустить мысли, что может быть как-то иначе.

Пепита же вовсе не была уверена в этом, и хотя миссис Сазэрленд убедила ее, что ее ожидают у герцога, она не могла отделаться от стесненности и тревоги, когда направлялась в апартаменты вождя.

Перед этим она пожелала спокойной ночи Рори, который, поужинав, сам улегся в кровать.

Ему, конечно, хотелось бы дождаться ужина у герцога, чтобы увидеть там множество новых, интересных вещей.

Но от усталости он совсем клевал носом.

В конце концов он без возражений согласился лечь спать и оставить на завтра все занимательные открытия.

Пепита, ощущая нервное напряжение от ожидавшей ее неизвестности, с наслаждением приняла ванну перед пылающим камином в своей спальне.

Усталость покинула ее тело, растворившись в теплой воде.

Затем она выбрала первое платье, висевшее в гардеробе рядом с другими, извлеченными служанками из чемоданов.

Это платье принадлежало ее сестре; оно было очень красивое и более изысканное, нежели все, что имелось у самой Пепиты.

Она одобрила этот случайный выбор, так как ей хотелось предстать человеком, способным обучать детей, чем она и занималась в Корнуолле.

Все время, пока они ехали в Шотландию, в глубине ее сознания гнездился страх, что герцог, ненавидевший сасенаков , сразу же откажется от ее услуг в качестве воспитательницы.

Эта мысль добавляла новые страхи к уже обуревавшим ее, и она пыталась не думать об этом.

Она знала, как трудно, не имея ни денег, ни опыта, заработать себе на жизнь!

И опять она почувствовала, что никто не сможет посодействовать ей, кроме Бога, который по крайней мере помог им добраться в целости и сохранности от Корнуолла до Шотландии.

Идя по коридору, она молилась о том, чтобы герцог, если он примет детей, не обращал на них свою ненависть и нелюбовь ко всему английскому.

Герцог ожидал ее в той же комнате, где они встретились сразу по прибытии.

Если он выглядел величественным и внушающим благоговение тогда, то теперь, в вечернем одеянии, с кружевным жабо вокруг шеи и в бархатном мундире с серебряными пуговицами, он был настоящим вождем.

Приблизившись к нему, Пепита заметила блеск топаза на рукояти его скина , а его нынешний спорран был еще основательней и богаче, нежели тот, что увидел Рори.

Так как она боялась опоздать, миссис Сазэрленд помогла ей одеться, и вот оказалось, что в комнате присутствует только герцог.

Теперь в ней не было ни Торквила Мак-Нэирна, ни другой фигуры, которую она едва различила, войдя сюда в первый раз.

Тогда она была столь возбуждена и расстроена, что поняла лишь: эта фигура — женщина, но в каком она родстве с двумя мужчинами, Пепита не представляла.

Теперь, присев в реверансе перед герцогом, она могла думать лишь о нем, и хотя он не хмурился на нее с такой яростью, как раньше, в глазах его угадывалась враждебность, а губы были сжаты в твердую линию.

— Я надеюсь, мисс Линфорд, — промолвил он, — что за вами хорошо ухаживают.

Она уловила саркастическую нотку в его голосе, но спокойно ответила:

— Все были очень добры к нам, ваша светлость. Как вы, должно быть, поняли, дети страшно устали. Они слишком малы для столь длительного путешествия.

— Путешествия, которое было совершенно излишним! — высокомерно заявил герцог.

— Напротив, ваша светлость, ему не было альтернативы!

— Почему не было?

Вопрос прозвучал резко.

— Потому что я больше не могла платить ренту за дом, в котором они жили, а мебель, лошадей и все, что принадлежало моему зятю, пришлось продать, чтобы оплатить его долги.

Она решила, что это удивит герцога, но он еще жестче сжал губы.

К тому же он бросил на нее пронизывающий взгляд, как будто подвергал сомнению правдивость ее слов.

Затем, движимый любопытством, он обронил:

— Алистер получил деньги его матери!

— Они были потрачены, ваша светлость, как и все, что имелось у моей сестры, и, по сути дела, все, чем владела я.

Ей показалось, будто герцог все еще не убежден.

— Мне трудно понять, как это случилось, молвил он, — если, конечно, не было каких-то экстравагантностей.

— Никаких экстравагантностей, — покачала головой Пепита. — Все стало дороже, чем раньше или чем в Шотландии. Уверяю вас, мой зять не позволял себе никаких излишеств, но нам необходимо было питаться!

Она говорила с некоторым надрывом, потому что чувствовала предвзятость герцога.

Да и как можно было без горечи думать о том, что при этой немыслимой роскоши в замке ее сестре приходилось жестоко экономить на всем, чтобы поддерживать относительный уют и благополучие в доме.

Алистер не мог позволить себе купить лошадей, о которых мечтал.

Словно прочитав ее мысли, герцог философски изрек:

— Как бы там ни было, мой сын сам избрал такую жизнь.

— Совершенно верно, ваша светлость, и он никогда не раскаивался в этом. Но я знаю, как тосковал он временами по Шотландии, и хотя он был очень счастлив с моей сестрой, он страдал без своего народа.

Теперь она говорила очень мягко и спокойно, понимая, что герцог вряд ли сможет ей возразить.

Прежде чем герцог ответил, в комнату вошел Торквил Мак-Нэирн и с ним — женщина, на которую Пепита по приезде не обратила внимания.