Шоколадные деньги - [20]
Я подхожу к молодому официанту, одетому в гавайскую рубашку, шорты цвета хаки и вьетнамки. Я знаю, что бы я ни заказала, он не станет задавать вопросов. В его возрасте у него еще нет отцовских инстинктов. Он не знает, что двенадцатилетним девочкам не полагается пить спиртное. Я задумываюсь на пару минут, стараясь выискать что-нибудь уникальное. Потом вспоминаю, что Мак всегда пьет скотч. Хорошее начало.
– Прошу прощения, – говорю я. – Будьте добры, два скотча, безо льда, чуточку лаймового сока и сахар по ободку.
Фрэнсис такого не ожидала. В кои-то веки она решает мне возразить:
– Какая гадость, Беттина. Я не буду это пить.
– Погоди. Вот увидишь.
– Сейчас-сейчас, прекрасная леди, – говорит официант, полностью входя в роль. – Наслаждаетесь круизом?
Я иду за ним к барной стойке. Бар находится у самых поручней нашего «корабля». В лицо мне ударяет ветер с озера. Ощущение приятное, будто мы плывем, будто мы куда-то направляемся. Я точно знаю, что Мак рано или поздно придет. Даже Мэгс не захочет пропустить такое. В том-то и суть вечеринок Бэбс: нравится вам сама Бэбс или нет, от ее праздников все равно получаешь удовольствие.
Официант наливает коктейли в большие бокалы для виски, чуть взбалтывает. Протягивает нам. Потом хлопает меня по попке. Меня это выбивает из колеи. Не хочу, чтобы кто-то меня лапал. Если, конечно, это не Мак.
Фрэнсис способна выпить всего несколько маленьких глотков.
– Беттина, – глупо хнычет она, – это гадко. Я хочу просто ананасный сок.
– Да выпей уже, – раздраженно отвечаю я. – И сразу почувствуешь себя лучше.
– Нет, – не унимается Фрэнсис. – Не хочу.
– Ладно, тогда я выпью твой. – Теперь я спрашиваю себя, а зачем вообще тут Фрэнсис, она же сущая зануда.
Я расставляю бокалы на приставном столике, и мы садимся в смежные шезлонги. Я медленно тяну свой напиток. На случай, если мой закончится, у меня есть бокал Фрэнсис.
Начинают прибывать гости. Настроение меняется. Обслуга уже не репетирует. Официанты полностью вошли в роль. Одни гости плещут руками в бассейне, другие получают разноцветные венки-леи от менеджера круиза, худющей дамочки в голубом льняном платье, которая приветствует их в фойе пентхауса.
Все больше и больше людей поднимаются на борт «СС Бэбс». Вид у всех гостей такой, словно они взаправду решили отправиться в круиз. Костюмы превосходны: цветастые пляжные платья в пол, дешевые купальники, сумки-набрюшники и новенькие белые кеды.
Мой скотч с лаймовым соком не такой уж противный на вкус. Оказывается, я уже половину своего выпила. Ощущение у меня такое, будто мозги у меня отделились от черепной коробки. Они словно бы парят над любыми заботами или страхами. Мне хочется закричать: «Бэбс! Я понимаю! Я не глупая пьяница, как большинство!»
Бэбс в гуще толпы. На ней цельный белый купальник с остроконечным вырезом до пупка и капитанская фуражка. Чулки в сеточку цвета морской волны и лодочки-стилеты в тон. Она улыбается, болтает со всеми. Приветствует гостей на борту.
Я оставляю Фрэнсис с ее ананасовым соком. Встаю, чтобы выполнить миссию, которую возложила на меня Бэбс. После того как меня облапал официант, я боюсь начинать с какого-нибудь мужчины. Я подхожу к непривлекательной женщине в цветастом платье, недостаточно длинном, чтобы скрыть сандалии с открытым носом. Лак у нее на ногтях облупился. Как можно собираться на подобную вечернику и не сделать педикюр? У нее же была уйма времени записаться к мастеру. Она сжимает в руке белую виниловую сумку, слишком большую, чтобы считаться вечерней. Эта сумка часть ее костюма? Выглядит так, словно ее купили в дешевом универмаге. Или она пользуется ею в реальной жизни? Учитывая ногти на ногах, сомневаюсь, что она потратилась бы на новую сумку для вечеринки. Ей определенно не помешала бы пара коктейлей покрепче.
Опустив руку в карман халата, я отрываю верхнюю страницу блокнотика.
– Бухните-ка «Хрена с хулой», – предлагаю я. На мой взгляд, звучит очень смешно.
Я протягиваю ей листок, а она лезет в белую сумку за очками. По выражению ее лица совершенно очевидно, что ей не по себе от плавающих в бассейне манекенов. Она держит листок двумя пальцами, точно это использованная туалетная бумага. Не может себя заставить отдать его мне. Ищет, куда бы его выбросить.
Мне хочется попросить его назад, ведь мне кажется, идея была хорошая, но я этого не делаю. Я уже поворачиваюсь уходить, когда она хватает меня за плечо.
– Твоей матери следовало бы постыдиться. Тебе не стоит быть здесь и раздавать шутки, как… как эта… – Она практически сует мне под нос листок. Словно я его не читала, словно не понимаю, что там написано. – Бэбс перешла черту. Да, она…
Женщина качает головой. Уходит от меня прочь. Терпеть не могу таких, как она. Сколько бы она ни разыгрывала возмущение, в лицо Бэбс она ничего не скажет. И на следующий день со своим возмущением не позвонит. Она пойдет к буфету. Возьмет булочек с корицей, наложит себе яичницы и плавленого сыра. Возможно, даже станцует несколько танцев. По дороге домой будет брюзжать и жаловаться в машине мужу, а после оставит все как есть. И она все равно явится на следующую вечеринку. Ну так алоха вам, дамочка.
