Шоколадная война - [51]

И он понял, что все-таки он не невидимка.

Брат Лайн вошел в кабинет в тот момент, когда Брайан Кочрейн закончил общий подсчет выручки. Это все. Последний подсчет всей этой распродажи. Он посмотрел на учителя и не смог удержаться от улыбки.

- Брат Лайн, это все, — Брайан предвкушал триумф в голосе у Лайна.

Учитель мельком взглянул. Его лицо походило на неисправный кассовый аппарат:

- Все?

- Распродажа… - Брайан схватил со стола лист, исписанный цифрами. — …закончена, завершена.

Брайан имел в руках готовую информацию. Лайн глубоко вздохнул и опустился на стул. На мгновение, на его лице вдруг все расслабилось, словно огромная ноша была снята с его плеч. Но затем, через очень короткое время он посмотрел на Брайана с какой-то ядовитой остротой в глазах.

- Ты уверен? — спросил он.

- Положительно. И слушайте, Брат Лайн. Деньги, это удивительно - девяносто девять процентов выручки.

Лайн встал.

- Надо проверить подсчеты, — сказал он.

Гнев поразил все внутренности Брайана. Не мог Лайн хоть на минуту расслабиться, сказать: «Хорошая работа», и хотя бы одним словом поблагодарить Брайана? А он сразу: «Надо проверить подсчеты». И тухлое дыхание из его рта. Не мог он съесть что-нибудь еще кроме бекона, чтобы хоть немного чем-нибудь освежить во рту. Затхлый запах наполнил воздух, когда он встал рядом с Брайаном, глядя в бумаги на столе.

- Только одно, — сказал Брайан, колеблясь перед тем, как начать говорить.

Лайн старался поймать каждого на его сомнениях.

- Что-то важное? — спросил он в большей степени с негодованием, чем с удивлением, словно он опережал погрешности со стороны Брайана.

- Это новичок, Брат Лайн.

- Рено? Что с ним?

- Ничего, он не стал продавать шоколад. И это судьба, действительно судьба.

- Что же это за такая судьба, Кочрейн? Очевидно неудача парня. Он попытался своими мелкими безрезультатными действиями сорвать распродажу, и сплотить вокруг себя оппозицию, а школа сплотилась против него.

- Но все-таки это судьба. По подсчетам нашей распродажи мы продали ровно девятнадцать тысяч девятьсот пятьдесят коробок. Один к одному. И практически это невозможно. Я думаю, что всегда какое-то количество коробок потеряно, украдено или просто повреждено. И невозможно учесть каждую отдельную коробку. Но в этот раз все сошлось, ровно пятьдесят коробок упущено – квота Рено.

- Если Рено не продавал их, тогда, очевидно, они не проданы, и тогда почему же не хватает пятидесяти коробок? — спросил Лайн, его слова были медленны и певучи. Он разговаривал Брайаном так, словно ему было только пять или шесть лет отроду.

Брайан понял, что Брата Лайна не интересовала правда, а лишь результаты распродажи. Он знал, что остальные девятнадцать тысяч девятьсот пятьдесят коробок были проданы, и он не был никому и ничего должен. Шли слухи, что он пошел на повышение, и скоро станет директором, что обрадовало Брайана. В следующем году его не будет здесь, особенно если Лайн станет директором на все оставшееся время.

- Ты видишь, что важно, Кочрейн? — спросил Лайн, готовя голос, словно для озвучивания аудитории. — Школьный дух. Мы опровергли закон природы о том, как одно гнилое яблоко не портит всего урожая. Портит, если не положиться на благородство, на дух братства…

Брайан вздохнул, глядя на свои пальцы, отвернувшись от Лайна, не предавая смысла и значения словам, попадающим ему в уши. Он подумал о Рено, о странном упрямом парне. Был ли прав Лайн, после всего? Что, для школы не было ничего важнее какого-то там Рено? У школы и у Лайна не было других проблем? Он думал о Рено, который в одиночку противостоял школе, «Виджилсу» и всем.

«Ой, да пошло все к черту», — подумал Брайан, когда в жужжащем голосе Лайна сквозило ханжество. Продажа завершилась, и его миссия казначея тоже. В конце концов, он больше не имел никакого отношения ни к Лайну, ни даже к Рено. Слава Богу, хоть за эту маленькую любезность.

- Ты отложил пятьдесят коробок в сторону, Оби?

- Да, Арчи.

- Замечательно.

- И к чему все это, Арчи?

- У нас будет собрание, завтра вечером. Особое собрание – на тему распродажи шоколада. На стадионе.

- Почему на стадионе?

- Потому что это собрание будет именно для тел, Оби. Братья не участвуют, но будут все учащиеся «Тринити».

- Каждый?

- Каждый.

- И Рено?

- Он обязательно будет, Оби.

- Ничего себе, Арчи, ты знаешь, что…?

- Я это знаю, Оби.

- Извини за вопрос…

- Спрашивай.

- Что ты хочешь от Рено?

- Дать ему шанс. Шанс избавиться от его шоколада, старый приятель.

- Арчи, я тебе не старый приятель.

- Я знаю.

- И как же Рено будет избавляться от своего шоколада?

- Он будет его разыгрывать.

- Лотерея?

- Лотерея, Оби.

35.

Лотерея была объявлена. Но что это была за лотерея? Такой еще не было ни в истории «Тринити», ни в истории других школ.

Арчи, создатель события, наблюдал за происходящим: стадион наполняется, парни выстраиваются, проходят сзади и спереди, билеты продаются, свет рассеивается в прохладном вечернем воздухе.

Он стоял рядом с импровизированной сценой, сооруженной Картером и ребятками из «Виджилса» этим днем под руководством Арчи. Ею стал старый боксерский ринг, воскрешенный из деталей трибун и восстановленный полностью, за исключением отсутствующих канатов. Платформа была установлена по направлению к пятидесятиярдовой линии, закрытой стендами так, что каждый сидящий на трибунах увидел бы все и не смог бы пропустить ни одной акции. Это был Арчи. Цены ему не было.