Шоколадная ворона - [32]
– Ну что насчет картин? Пойдем.
– Конечно, пойдем! Как хочешь, мамочка! – Он вскочил и, осторожно подхватив меня под руку, направился к выходу. Шел он не совсем уверенно, словно хромал на обе ноги.
Не получив с самого начала никаких объяснений, я перестала раздражаться на дурацкую «мамочку». «Пусть как хочет, так и называет, – решила я. – Лишь бы у меня денег на его картины хватило. А то, пока я сюда в следующий раз вернусь, их уже не будет!»
Мы были уже возле самых дверей, когда послышался характерный звон бьющейся стеклотары. Легкий сквозняк почти моментально донес до ноздрей характерный спиртовой запах. Я обернулась и поняла, что являюсь свидетелем воистину ужасного события. Дедок, мучившийся с поллитровкой не менее получаса, не удержал бутылку в трясущихся руках. Та упала и разбилась о каменный пол. Водка разлилась среди сверкающих осколков. Лицо старика окаменело, а сидевшая за соседним столиком многодетная мать конвульсивно задергалась всем телом – и было непонятно, это беззвучный смех или столь же беззвучные истерические рыдания. Я не нашла в себе сил взглянуть на лица ее детей и вслед за оранжевым балахоном быстро вышла на монастырский двор.
Мы вошли в музей как раз вовремя. Уже знакомая мне тетечка собиралась уходить, и только наше появление ее остановило.
– Вот видите, девушка, как я вам сказала, так вы Вовочку нашего и нашли.
– Здравствуй, тетя Раечка! – поприветствовал ее художник. – Снимай картинки мои... Или давай я сам, чтобы тебе на стул не карабкаться.
Он был несколько выше музейной работницы и, несмотря на физическую ущербность, мог снять картины, стоя ногами на полу.
– Неужто продал? – ахнула Раечка. – А я уж думала, что ты никогда их не продашь. Мы даже с отцом Геннадием собирались их в главную музейную комнату перевесить. Он сказал, что с начальством своим посоветовался и те, дескать, не против. Говорят, что коли это не иконы, то никакого в них и оскорбления нет. Тем более если это от тебя, Вовочка, от такого человека исходит.
Но художник ее не слушал. Он протиснулся за прилавок и одну за другой снял все три картины. При этом нервный тик вынуждал его беспрестанно мне подмигивать.
– Подождите, Владимир! – Я была несколько обескуражена поспешными действиями художника. – Вы еще не назвали цену! Я хочу их купить, конечно... Но вдруг у меня не хватит денег! Тем более на все три...
– Какие деньги, мамочка! – воскликнул он. – Я же сказал: не продаю я их! Забирай! Они же твои! Твои они!
– Как это так?! – опешила я.
– Совсем малахольный! – воскликнула тетечка. – Деньги ему не нужны! Ты на себя посмотри, Вова! Зимой и летом одним цветом – в одной этой тряпке ходишь. На твои шлепанцы аж смотреть зябко!
Я полезла в карман куртки и вытащила оттуда остатки той пачки, что прихватила с собой для оплаты похоронных дел. Осталось, нужно сказать, более половины.
– Уважаемая... Раиса! – вспомнила я только что услышанное имя. – Возьмите, пожалуйста, эти деньги и потом отдайте их уважаемому художнику. А то нет у меня сил с ним разбираться.
– А у меня есть, что ли? Куда мне их положить прикажешь, деньги твои? Кассу я уже сдала. Здесь не оставлю. А на улицу идти – так страшно с такими деньжищами по нашей Чикаге бегать. Небось слыхали стрельбу в «Лопе де Веге» сегодня? Не знаю еще, может, и убили кого и к Витьку-могильщику уже стащили. Не-ет! Не трогайте вы тетю Раю! Уважьте усталую женщину покоем!
Художник выхватил из-под прилавка большой полиэтиленовый пакет и аккуратно сложил в него все три свои картины.
– Пакет ты куда потащил? – возмутилась тетя Рая. – Он подотчетный, пакет-то! Видишь, с палехом! Денег он стоит!
– Ох господи ты мой! – Художник вытащил из предлагаемой мной пачки одну банкноту и протянул ее тете Рае.
– А сдачу? Где я сдачу тебе найду? – возопила женщина.
Но ее крики художника уже не интересовали. Он взял пакет с картинами и снова подхватил меня под локоть.
– Пошли, пошли, мамочка! Видишь, я и денежку у тебя взял! – Он имел в виду единственную несчастную бумажку, на которую можно было купить разве что пару бутылок пива.
– Ну дурачок какой-то! Просто юродивый, ей-богу! – прокричала ему вослед тетя Рая. – Завтра принесу тебе сдачу!
– Прощай, Рая, прощай! Пошли, мамочка, пошли!
– Куда, пошли? Дорогой Владимир... Как вас, простите, по отчеству?
– А нету у меня отчества, мамочка! Отец мой подлец был. Вот я по нему отчества и не ношу! А идем мы в туалет. Ведь тебе в туалет нужно? Да, мамочка?
Действительно, с момента моего приезда в город я так и не видела ни одной общественной уборной. А после ушицы, съеденной на обед, эта проблема стала волновать меня не на шутку. Видимо, эти переживания легко читались на моем лице.
– И где же, простите, этот туалет находится?
– У меня, в скромном жилище моем! Да ты не бойся, мамочка...
– Я боюсь?! – По понятным причинам у меня не было никакого страха стать жертвой насилия со стороны юродивого художника.
– Да знаю я, ничего ты не боишься, мамочка моя. Ты же всех сильнее, правда ведь?
– Откуда вы взяли?
Но он не ответил. К тому моменту мы подошли к маленькой дощатой калитке, прикрывавшей дыру в каменной стене. Калитка не запиралась, но пролезать пришлось сильно нагнувшись. Мы вышли наружу и оказались на большом открытом пространстве между монастырским комплексом и озером.
Женщина, которая жестче иного мужчины.Женщина, которая сильнее иного мужчины.Женщина, которая держит удар так, как и не снилось иному мужчине.И все равно она — женщина.И все равно для нее главное — любовь.Ради этой любви она может быть мягкой, слабой, беззащитной.Но горе тому, кто посягнет на ее счастье.
Аня всегда старалась смешаться с толпой. Этому учила ее мама. Она заставила девочку разувериться в собственной красоте и уме. Она разрушила ее единственную любовь. Может быть, пришло время для Ани пересмотреть свою жизнь? Но найдутся ли у нее силы разорвать порочный круг?
Судьба этой женщины необычна, но на ее месте могла бы оказаться каждая.Судьба этой женщины как открытая книга, но в ней великое множество тайн и загадок.Судьба этой женщины невероятно драматична, но это счастливая судьба.Этой женщине довелось пережить столько, что хватит на несколько жизней, но никому не известно, далеко ли до финала.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.