Шоколадная медаль - [13]

Грузовик шел близко к центру дороги, не давая места для обгона.

— Щас я его сделаю! — уверенно сказал водитель и пошел на обгон справа, будучи глубоко убежденным, что в условиях необъявленной войны правила дорожного движения не действуют.

Олегов нервно глянул на спидометр и прикрикнул на водителя:

— Полегче, сбрось скорость!

Водитель обиженно пожал плечами, но спорить не стал. За дорогой Олегов больше не следил, увлекшись разглядыванием вывесок, мелких магазинчиков и пестрой толпы. Разнообразие городской жизни бодрило и волновало — ковры, расстеленные почти на тротуаре, вереница слонов в узком переулке, невиданная в Союзе сверкающая никелем радиоаппаратура за широким стеклом витрины, аромат шашлыков, вдруг мелькнувшая среди вывесок на английском и персидском надпись «Советская книга» , развивающаяся шерсть дубленок в меховом ряду, афиши индийских фильмов у кинотеатров, оранжевые груды мандаринов, желтые и рубиновые цвета напитков на лотках в сверкающих на утреннем солнце графинах, девушки — лицеистки в черных платьях с белыми воротничками, сиреневые, белые, желтые чадры женщин, ослепительно белые тюрбаны стариков, побывавших в священном городе Мекке…

— Приехали.

Место, где должен стоять пятый пост ВАИ, слегка разочаровало Олегова — двухэтажные дома у пыльного перекрестка, бесконечная вереница машин, теснившиеся одна к одной лавки, дуканы.

— К машине!

Из кузова тяжело выпрыгнули, сгибаясь под тяжестью бронежилетов, два солдата, назначенные в помощь Олегову.

— Может, мы без броников? — спросил тот, о котором Олегов знал, что он из минометного взвода их батальона.

— Горя для меня хотите?! Комендант через каждый час проверяет, так что без всяких фокусов. Держаться вместе, от машины не отходить, смотреть все время на меня. Понятно?

— Не в первый раз, — пробурчал второй патрульный, угрюмый, широколицый парень.

Олегов вскинул на плечо автомат, поправил повязку на левой руке с надписью «ВАИ» , перехватил поудобнее черно-белую палочку регулировщика дорожного движения и, осматривая перекресток, неторопливо пошел к углу, где под навесом в тени стояла выщербленная эмалированная ванна, залитая водой, из которой заманчиво выглядывали бутылки «кока-колы» и «спрайта»

— Командор, как дела?

Олегов вздрогнул и обернулся, хотя вопрос этот за время службы в Кабуле слышал уже множество раз. Перед ним стоял парнишка лет восьми, одетый в холщовые штанишки и длинную черную рубашку.

— Хуб.

— Командор, что есть?

Олегов оценивающе оглядел мальчишку, невольно прикидывая, много ли в Союзе таких недорослей, способных на чужом языке завязывать торговые сделки. Он пожал плечами, ничего не ответив.

— Бензин есть?

Олегов улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— Сгущенка есть?

— Нет.

— Конфеты есть?

Олегов достал из кармана карамельку и протянул мальчишке. Тот взял, пренебрежительно улыбнулся и начал вторую серию:

— Командор, что надо? Водку надо?

— Нет, — Олегову даже неудобно стало, что мальчишка старается, а он все отказывается, но нужно было сначала присмотреться. Парнишка, потеряв уже интерес к Олегову, как к покупателю, по инерции спросил:

— Джинсы надо? Батник надо? Кассеты надо? — после чего выдал то, чего Олегов никак не ожидал, — командор, если шурави будут ехать сюда за водкой, посылай их к Ивану. Двадцать бутылок продадим — двадцать первая твоя!

После этой тирады, произнесенной очень убедительно, с выражением, он махнул рукой в сторону дукана возле водопроводной колонки. Олегов обернулся и обомлел: на пороге дукана стоял индус в черной чалме и приветливо махал рукой, зазывая в магазин, на стеклянной витрине которого славянской вязью было написано — «Магазин Ивана»

— Это он, что ли, Иван? — весело спросил Олегов.

— Да, он, — важно ответил мальчишка — а я его брат, меня зовут Ваня.

— Ну, Ваня, тогда надо зайти, — серьезным голосом, но внутри давясь от смеха, сказал Олегов.

Он зашел в дукан, пожал руку Ивану и, опережая его расспросы, заявил:

— Ничего не продаю, ничего не покупаю.

Иван кивнул чалмой, достал из маленького холодильника бутылку «Фанты» , откупорил ее и подал Олегову. Ежедневное задабривание инспектора ВАИ было у него плановыми, необходимыми издержками. Если инспектор будет педантично нести службу на перекрестке, он не разрешит советским машинам останавливаться на этом бойком перекрестке, а это означало бы конец выгодной торговле. Олегов бегло, чтобы не выдать жадный интерес, осмотрел витрины, заполненные теми мелочами, которые не под силу тяжелой на разворотах советской индустрии, и пошел к стойке, заставленной кассетами с музыкальными записями. Западные рок-группы перемежались со звездами индийской, японской и таиландской эстрады. Олегов стал выискивать, что из советской музыки имеет рыночную стоимость по мнению кабульских индусов. Оказалось не густо: Алла Пугачева, Юрий Антонов, «Машина времени» , Анна Герман и неизвестная ему группа «Каданс» из Прибалтики. Увидав кассету с шифром «РЮС» и надписью «Марк Рубашкин» , он вопросительно глянул на индуса и ткнул в нее пальцем. Тот с готовностью подошел, достал кассету из-под стекла и протянул Олегову.

— Чан пайса? — спросил Олегов.