Шок-рок - [82]

Выдув содержимое бокала одним глотком и попросив следующий, Ричи огляделся. У стойки бара — трое завсегдатаев, в кабинке — два дохляка с трубками, играющие в шахматы. Еще парнишка, только что со стройки — это можно было понять по заляпанным землей ботинкам и поясному ремню с инструментами, перекинутому через спинку стула.

Ричи вытащил из кармана скомканную зелень. Восемь баксов. Едва хватит, чтобы расплатиться в баре, не говоря уж о декседрине, который нужен, чтобы продержаться весь вечер. И обязательно немного чудесного Белого Китайца,[28] чтобы унять нервы. К тому времени, как Марв приземлился на соседнюю табуретку, у Ричи осталось три бакса.

— Друг мой! — воскликнул Ричи, обмениваясь с ним рукопожатием Белой Силы. Марв был дармоедом и пижоном, но знал, где раздобыть правильный крэнк.[29]

Марв носил бандану, чтобы грязные лохмы не закрывали лицо. Нос его, в два раза больше нормального, был красным и мокрым. Он был похож на крысу.

— Что хочешь, брат? — Глазки-бусинки, посверкивая, глядели куда угодно, только не на Ричи.

— Марв, я децл на мели. Можешь одолжить мне пяток белых и шарик Китайца? Расплачусь попозже.

— Что значит попозже, брат? Я деловой человек. У меня есть обязательства.

— У меня сегодня концерт в клубе. Придешь?

— А как же! Сколько у тебя есть?

Ричи показал ему три бакса. Марв вытер нос, стараясь выглядеть не очень противно.

— Скажу тебе так, брат. Я тебе даю сейчас один белый крест, ты мне трояк, а потом найдешь меня в зале. У тебя бабки — у меня крэнк.

До концерта оставалось добрых два часа. Но у Ричи появилась идея. Все было не так безнадежно. Не глядя, он закинул в рот белый крест и запил его большим глотком пива. Сердце начало возвращаться к нормальному ритму, глаза немного раскрылись. О да, сила снова вернулась к нему. Пальцы сжались, словно в руках уже появилась его бас-гитара, и он бессознательно начал имитировать ритм, доносящийся из углового "Вюрлитцера". Проблема лишь в том, что какой-то задрипанный хиппи играл "Флитвуд Мэк".

"Флитвуд Мэк"! Нет, Ричи пора сматываться отсюда, пока Стинг не запел про влажные тропики. Еще один скандал в "Данне" — и дорога сюда ему будет заказана.

Стемнело. На улице моросил дождик, неся с собой запах моря и гнилой рыбы. Чтобы попасть в зал, Ричи надо пройти три длинных паршивых торговых квартала. Одежда со скидкой, подержанная мебель, уничтожение насекомых, заправка газовых баллонов, бодега[30] — единственное заведеньице, что еще работало, и пять-шесть витрин, закрытых металлическими жалюзи, раскрашенными бандитскими граффити. Ричи и сам приложил руку к этим украшательствам, перекрыв жалкие каракули местного отделения офиса "Лос-Анджелес Крипс"[31] символом Белой Силы.

Кто-то сорвал расклеенные им вчера плакаты с рекламой концерта "Белой Ярости". Дебилы. Вам еще в джунглях с обезьянами жить. Ричи очень хотел загнать их всех в джунгли — в этом и смысл белой силы.

Мелкие огоньки плясали на периферии зрения. Уличные фонари отражались в бусинках влаги, ровным слоем покрывших асфальт тротуара. Он миновал бодегу по другой стороне улицы, краем уха услышав испанскую речь и чей-то смех. Чертовы латиносы, почему они не хотят учить американский, если тащатся сюда и нахлебничают на пособиях?

За бодегой улица начинала спускаться к бульвару Хамфри. Там можно подсесть на автобус, идущий по Амстел-авеню, и доехать до зала. В сотне ярдов впереди, под стальным навесом, обрамляющим вход в слесарную мастерскую, кто-то играл на гитаре. Ричи не мог поверить своим ушам. Какой безмозглый идиот мог петь под дождем в безлюдном переулке?

Удивительно, но у него были слушатели. Даже на таком расстоянии и под дождем Ричи мог различить длинные волосы, конские хвосты, кожаную куртку с бахромой и прочие тряпки парочки хиппи, на тридцать лет застрявших во времени. Он услышал звук бросаемых ими монет в раскрытый чехол гитары уличного музыканта и его невнятное "спасибо". Они двинулись дальше и вскоре исчезли за углом.

Певец продолжил, несмотря на то что остался один. Он исполнял ту самую сопливую хиппи-фолк-дерьмовую музыку, при звуках которой у Ричи всегда начинали чесаться кулаки. Порой он думал, что неплохо было бы отодрать в зад Шинейд О'Коннор, но перед этим он бы заставил ее натянуть парик.

Ричи подошел ближе. Певец поднял голову и явно впервые его увидел. Болван улыбнулся, словно специально стоял тут и ждал, чтобы петь свои песенки кому-нибудь типа Ричи. В бледном и рассеянном свете углового фонаря Ричи смог разглядеть худощавого юношу с длинной кучерявой гривой волос, усами в стиле Запаты, в мексиканской крестьянской рубахе, мешковатых штанах, которые заканчивались над щиколотками, и гуарачи.[32] Кожа лица его имела оливковый отгенок. Ричи не мог понять, к какой расе он принадлежит и откуда мог прибыть. Может, имеет смысл спросить у него грин-карту.[33]

Заискивающе улыбнувшись, уличный певец дернул струны своей гитары и затянул барахло из репертуара Джефферсона Старшипа о том, что белый человек больше ни на что не годится, зато желтый — настоящий принц.

Ричи бросил взгляд в гитарный чехол. Должно быть, не меньше двадцати долларов. Откуда взялся этот паразит, распевающий антибелые песни и богатеющий на этом? Дурак неправильно истолковал напряженную усмешку Ричи как одобрение, поскольку тут же перешел к частушкам "Калча Клаб". Визжащие их педики с розовыми, торчащими во все стороны волосами всегда добивались эффекта, противоположного тому, на который рассчитывали. Ричи захотелось оскорбить певца.