Шок и трепет. Война в Ираке - [12]

Живут в стороне от суеты новой иракской забавы — гибрида пряток, поддавков и салочек одновременно. В роли водящих — журналисты, которые с охотничьим азартом пытаются хоть как-то угадать, кто, куда и с какой целью поедут инспектора ООН. Почуяв добычу, журналисты бросаются в погоню, пытаясь вписаться в этот сумасшедший ритм, разбивая машины вдребезги и пугая прохожих. Многочисленные спецслужбы Ирака не очень уже понимают, что для них важнее: успеть перепрятать то, что уже перепрятывали вчера, или все-таки продолжать неусыпно следовать за всеми журналистами одновременно?

В этих яростных буднях никто не замечает тихих американцев. Никто не слышит их голоса в глуши.

Кэти Келли — невысокая, худенькая, все время весело и немного застенчиво улыбается.

Типичная американка среднего возраста и класса из Чикаго, она уже в семнадцатый раз с 1996 года привозит сюда группы активистов созданного при ее непосредственном участии в Чикаго в 1996 году и располагающегося там же, в ее трехкомнатной квартире, движения «Голоса в глуши».

«Наша цель очень ясная, — тихо и просто говорит Кэти. — Не искать виноватых, а быть совсем рядом с теми, кто страдает больше всех, с самыми несчастными из всех несчастных людей в этой стране».

Что ж, это нетрудно. Таких несчастных в Ираке сейчас хоть пруд пруди. Нет, они не сидят на углах улиц, не ходят толпами за журналистами, прося милостыню, как в Афганистане. Но почти двенадцатилетние санкции и более чем двадцатилетние войны (с Ираном, курдами и коалицией во главе с США) сделали свое дело.

Кэти старается не искать виноватых, но у нее это не очень хорошо получается.

«Да, действительно мир должен узнать правду, какой бы она ни была. Правду о том, действительно ли здесь прячут страшное оружие. Но мир должен узнать и другую правду — о том, почему США, зная о химическом оружии, применявшемся Ираком еще в 80-е годы против Ирана и Курдистана, ничего тогда не делали, чтобы прекратить этот кошмар, а, наоборот, подталкивали Ирак к войне с Ираном».

Достается и ООН. «Что использует ООН, — продолжает Кэти, — чтобы заставить строптивого лидера выполнять резолюции? На протяжении двенадцати лет один и тот же прием — бесконечное наказание, со временем превратившееся в приношение в жертву сотен тысяч невинных детей. Дети в этой стране умирают от недоедания, от дизентерии, от поноса. Смерть от поноса. Что может быть страшнее?

С 1991 года я побывала под десятками бомбежек в Ираке. Но каждый раз делаю над собой усилие и остаюсь с ними под бомбами. Мне страшно. Но я не могу сказать, что я из другой страны, что у меня есть паспорт, и я уезжаю. Нельзя быть вегетарианцем между обедом и ужином, как нельзя быть пацифистом только между войнами. Я остаюсь».

44-летняя медсестра из города Нью-Порт, штат Массачусетс, Кристина Ольсен громким, хорошо поставленным голосом поет свою собственную песню, аккомпанируя себе на гитаре, у входа в печально известное бомбоубежище Эль-Амария на западной окраине Багдада, которое стало братской могилой 408 мирных жителей 13 февраля 1991 года, когда американская крылатая ракета пробила железобетонную крышу убежища и заживо сожгла всех, кто прятался внутри от американских самолетов и ракет. В основном это были женщины и дети. Убежище с тех пор решили не восстанавливать и превратили в музей памяти и скорби.

Старшая сестра Кристины Лори Нейра погибла 11 сентября 2001 года под руинами Мирового торгового центра в Нью-Йорке, и Кристина приехала сюда в составе небольшой группы родственников тех, что погибли в нью-йоркской трагедии. Они члены организации «Мирное завтра для всех».

«Один мир. Одно сердце, — поет Кристина. — И все же нам кажется, что между нами так много преград».

Несколько десятков местных жителей пришли к убежищу, с любопытством разглядывают Кристину и ее друзей и внимательно слушают песню, не понимая ни слова по-английски. В этой группе молчаливых слушателей выделяется высокий, плотный мужчина средних лет, с аккуратной черной бородой, в белой длинной рубахе и красной куфие (мужской национальный платок) на голове. В глазах у него стоят слезы.

52-летний водитель такси Иосиф Вайс Аббас потерял жену, мать и четырех детей, которые сгорели в бомбоубежище Эль-Амария в ту страшную ночь. Иосиф признается, что не понимает ни слова из того, что поет Кристина, но говорит, что понимает ее чувства и разделяет их.

«Я очень тронут тем, что эта женщина приехала сюда издалека, чтобы выразить нам свои соболезнования, — говорит Иосиф. — Я знаю, что она тоже потеряла близкого человека, и это хорошо, что мы сейчас вместе, в тот момент, когда бомбы из ее страны могут опять упасть на нашу деревню».

Иосиф говорит, что думал, что благодаря двухметровым железобетонным стенам и потолку бомбоубежище было самым безопасным местом в деревне во время налетов авиации союзников 12 лет назад. Его жена, мать, три дочери и два сына были так напуганы звуками воздушной сирены и дальних разрывов бомб, что каждую ночь он отвозил их в бомбоубежище. Сам он и двое старших сыновей оставались дома.

«После взрыва мы побежали туда, — вспоминает Иосиф. — Из крыши убежища поднимался огонь и дым. Тяжелые стальные двери заклинило, и мы не сразу смогли их открыть. Когда открыли, почти все были уже мертвы. Сгорели заживо до углей. Мой младший сын — один из немногих, кто выжил, но все его тело было сильно обожжено».