Шок будущего - [17]

Что отличает их от остальных людей? Разумеется, они богаче, лучше образованы, более мобильны, чем большинство. Они также дольше живут. Но что особенно отличает людей будущего — это то, что они уже попали в новый, ускоренный темп жизни. Они «живут быстрее», чем люди вокруг них.

Некоторые глубоко привязаны к этому высокоскоростному темпу жизни. Они всячески пытаются вызвать его и чувствуют тревогу, напряжение или дискомфорт, когда темп замедляется. Они отчаянно хотят быть там, «где происходят события». (Действительно, некоторых едва ли волнуют события, которые происходят в удобно быстром темпе.) Джеймс А. Уилсон обнаружил, например, что притягательность быстрого темпа жизни — один из скрытых мотивов широко дискутируемой «утечки мозгов» — массовой миграции европейских ученых в Соединенные Штаты и Канаду[25].

Исследовав 517 английских ученых и инженеров, которые мигрировали, Уилсон пришел к заключению, что их привлекли не только более высокая заработная плата и лучшие условия для проведения исследований, но также более быстрый темп. Мигранты говорят, пишет он, что их «не отпугивает «более быстрый темп» Северной Америки; напротив, они явно предпочитают этот темп другому». То же сообщает ветеран движения за гражданские права в Миссисипи: «Люди, которые привыкли к ускоренному темпу городской жизни… не могут долго выносить жизнь на сельскохозяйственном Юге. Вот почему люди всегда куда–то едут без особой причины. Путешествие — это наркотик нашего Движения». Эти разъезды, на вид бесцельные, служат компенсаторным механизмом. Понимание сильной притягательности определенного темпа жизни для человека помогает во многом объяснить иначе необъяснимое или «бесцельное» поведение. Но если некоторые получают мощную подпитку от нового быстрого темпа, у других он вызывает неприязнь, они ни перед чем не останавливаются, чтобы «избавиться от этой карусели», как они говорят. Принимать участие в зарождающемся супериндустриальном обществе — значит принимать участие в мире, движущемся все быстрее, чем когда–либо, но они предпочитают не участвовать, а бездействуют на собственной скорости. Не случайно несколько сезонов назад в Лондоне и Нью–Йорке огромной популярностью пользовался мюзикл под названием «Остановите мир —Я хочу сойти». Квиетизм и поиски новых способов «делать выбор» или «улизнуть», который характерен для некоторых (хотя не всех) хиппи, может быть менее мотивированным их громко выражаемым неприятием ценностей технологической цивилизации, чем бессознательной попыткой убежать от темпа жизни, который многие находят невыносимым. Не случайно они применяют к обществу специфический термин «бешеная гонка». Люди старшего поколения еще сильнее реагируют на всякое дальнейшее ускорение перемен. Для сделанного наблюдения имеется прочная математическая основа: возраст часто коррелирует с консерватизмом, так как для пожилых время идет быстрее. Когда пятидесятилетний отец говорит своему пятнадцатилетнему сыну, что ему придется подождать два года, прежде чем он сможет иметь собственную машину, этот интервал в 730 дней составляет только 4% от жизни отца к данному моменту и более 13% от жизни мальчика. Поэтому мальчику отсрочка кажется в три–четыре раза длиннее, чем отцу. Два часа в жизни четырехлетней девочки может ощущаться как эквивалент 12 часов в жизни ее двадцатичетырехлетней матери. Просить ребенка подождать два часа, пока будет готов пирог, все равно что попросить ее мать подождать 14 часов, пока сварится кофе. Субъективная реакция на время имеет биологическое обоснование. «С возрастом, — пишет психолог Джон Коэн из Манчестерского университета, — календарный год кажется все меньше. В ретроспективе каждый год кажется короче, чем только что прошедший, возможно, это результат постепенного замедления процессов метаболизма»[26]. Поскольку собственные биологические ритмы замедляются, пожилым людям кажется, что мир движется все быстрее.

Какими бы ни были причины, любое ускорение перемен, которое дает эффект втискивания все большего количества ситуаций в канал опыта в данный интервал времени, увеличивается в восприятии более старого человека. По мере ускорения перемен в обществе все большее число пожилых людей становятся аутсайдерами, замыкаясь в частном окружении, обрывая контакты с быстро движущимся снаружи миром, погружаясь в собственное субъективное восприятие времени, в котором они пребывают до самой смерти. Мы можем никогда не решить психологические проблемы пожилого возраста, пока не найдем средство — с помощью биохимии или повторного образования — изменить их чувство времени или обеспечить для них структурированные группы, в которых темп жизни контролируется и даже, возможно, регулируется в соответствии с календарем со «скользящей шкалой», который отражает их собственное субъективное восприятие времени.

Причины большей части иначе непостижимых конфликтов — между поколениями, между родителями и детьми, между мужьями и женами — можно найти в разных реакциях на ускорение темпа жизни. То же самое верно о конфликтах между культурами. Каждая культура имеет свой характерный темп. Ф. М. Эсфандиари, иранский романист и эссеист, рассказывает о коллизии между двумя по–разному движущимися системами. Немецкие инженеры перед Второй мировой войной помогали построить железную дорогу в этой стране. Иранцы и жители Ближнего Востока обычно более спокойно относятся к времени, чем американцы или западноевропейцы. Когда бригады рабочих–иранцев постоянно появлялись на работе с десятиминутным опозданием, немцы, сами сверхпунктуальные и всегда спешащие, увольняли их толпами. Иранским инженерам с трудом приходилось им объяснять, что по ближневосточным стандартам рабочие проявляли чудеса пунктуальности и что, если увольнения будут продолжаться, скоро придется набирать на работу женщин и детей