— Это бот шмордонского посла, о жене которого писали в газетах, будто шлюхи похлеще ее нет во вселенной. Трогать этот бот не велено, но положено доложить министру полиции.
— Доложишь ты, как же, — с сомнением произнес второй полицейский. — У них только что закончилось совещание в Усосанном Лесу. Сейчас Квас вместе с Морсом и Дрыном что делает?
— Квасит, естественно! — догадался первый.
— Правильно, — похвалил его второй. — Посмотрим, куда этот бот полетит. Вот туда и доложим.
Первый полицейский согласно кивнул головой и принялся смотреть в экран радара за рваным полетом спасательного бота, в котором Крокозябл, сгорая от желания кого-нибудь убить, изо всех своих сил давил на рукоять управления двигателем, в надежде скорее увидеть золотые пляжи курортного города Джяна и тяжелый шмордонский танк, рассекающий гусеницами прожаренный Джаппурией песок…
Полицейские патрульного джабля оказались неправы. После совещания никто квасить не стал, так как Дрын с Квасом друг друга не любили, а Морс в своем джабле улетел на Сочи, где у него должна была состояться встреча с королевой.
Потому спустя два часа Премьер-министр, оставив свой шморовоз под охраной личного водителя, вышел на городской пляж Джяна. Правда, до этого он специально распорядился, чтобы шофер проверил, можно ли парковаться на улице Арбузной. Последний, высунув от усердия язык, оббегал весь квартал и не нашел никаких запрещающих знаков. До встречи с Беллой оставалось еще целых три часа, и Морс решил потратить время с пользой для себя.
Он успел не только наплаваться вволю, но и съесть два початка кукурузы, купленных у вездесущей бабки Чурчхелы Конченой. Более того — за время нахождения на пляже к нему не пристало ни одного сви́стона, и потому короткий отдых удался на славу.
Слегка уставший, но сытый и довольный, Премьер-министр поднялся на набережную. И здесь так хорошо продолжавшийся день вдруг поменял свой знак с положительного на отрицательный.
На одном из участков набережной расположились сочинские художники, выставившие для продажи свои работы. Морс, проходя мимо, остановился и с интересом принялся разглядывать произведения искусства.
Картин было много и среди них попадались неплохие. В основном, полотна содержали изображения, связанные с пляжно-курортной тематикой, и прославляли красоту человеческого тела. Взгляд Премьер-министра привлекла одна из таких картин.
На ней прекрасная молодая девушка, стоя на пляже у кромки воды, вытянула струной свое обнаженное тело вверх навстречу закатному шару Джаппурии. Руки ее, поднятые над головой, сплелись в какую-то загадочную ветвистую фигуру, а черные волосы, растрепанные ветерком, струились по плечам непослушными волнами.
Рядом с девушкой на картине была изображена и бабка Чурчхела, протягивающая юной прелестнице початок вареной кукурузы. В глазах старухи застыла зависть, и контраст прекрасного с убогим делал картину эстетически интересной. Морс, очарованный увиденным, решил купить полотно, но сделать этого не успел.
Неожиданно вокруг Премьер-министра замелькали люди в белых одеждах, и идиллически-спокойная набережная вдруг превратилась в натуральный ад, сопряженный с самым обычным погромом.
Картина, так понравившаяся Морсу, была с треском надета на голову старому художнику, написавшему ее; другие полотна оказались брошенными на мостовую и потные звериные рожи, торчавшие из белых одежд, уже топтали их ногами. Вокруг стоял вой, через который пробивались крики:
— Долой блуд!
— Вон отсюда, пакостные малевщики!
— Не позволим порнографии проникнуть в наши души!
Морс попытался криками остановить погром, и потому его мимоходом двинули кулаком в живот. Он, согнувшись от боли, отбежал в сторону. Нападавших было не более десятка, но все они отличались физической крепостью, обильной бородатостью и крайней невежественностью. И вдруг что-то изменилось!
Один из погромщиков с воплем, полным неподдельного изумления, перелетел через парапет набережной и врезался носом в песок пляжа. Морс, превозмогая боль, выпрямился и увидел, что в толпу бородатых фанатиков ворвались два свистона — Эндульген и Аллилуй. Их посохи крутились, как заведенные, и раздавали удары направо и налево.
Здесь Премьер-министр заметил парочку полицейских, стоявших в сторонке и что-то весело обсуждавших. Один из них ел сушеную джарабульку, обдирая чешую и бросая ее себе под ноги. Морс, держась рукой за живот, подошел к ним и задал справедливый вопрос:
— Почему вы не реагируете на беспорядок?
Полицейский, жуя рыбу, смерил взглядом приставучего старикашку и откровенно ответил:
— Мы с напарником сначала посмотрим, кто победит. Он поставил тысячу на свистонов, а я — на этих белых отморозков столько же.
Морс, наполнившись яростью, открыл рот, собираясь устроить разнос полицейским, но грудь его вдруг взорвалась огненным пучком боли. Он, задыхаясь, медленно сполз под ноги стражам порядка и растянулся на брусчатке мостовой.
— Никак сознание потерял? — удивился первый полицейский.
— Где-то я его видел, — сказал второй, тупо пялясь на лежащего Морса.
Неожиданно на тело Премьер-министра шлепнулся один из погромщиков. Первый полицейский, отшвырнув в сторону обглоданный рыбий позвоночник, схватил фанатика за плечи и поставил его на ноги. Второй выдал бородачу хороший пинок, и погромщик улетел падать в другое место.
