Шлюха - [16]

— Что вы делаете?!

— Заткнись и слушай. Теперь ты принадлежишь мне. Повтори.

— Я принадлежу вам.

Мужчина прижал девушку лицом к палатке и задрал юбку, ища руками трусики. Сорвал их одним движением и засунул в карман своих шорт. Она не вырывалась и не сопротивлялась, только проговорила что-то о людях, которые могут их увидеть.

— Не переживай, не увидят, — сказал Макс и резко вошел в неё сзади, проникая глубоко в ее тело. — Ты сухая, малышка. It is not my fault (Не моя вина…)... — прошептал он и продолжил вдалбливаться в её тело, не щадя.

Зара молча сносила это унижение, уткнувшись лбом в холодный металл и кусая губы от дискомфорта, который доставляли его движения. С клиентами она всегда использовала либо смазку, либо возбуждающие средства. Но сейчас для этого не было ни времени, ни возможности, только терпеть. И она терпела. Слава Богу, всё длилось не так уж и долго. Видно, ему самому не нравилось заниматься сексом с бревном.

Макс кончил в неё и опустил юбку.

— Мне не нравится, когда ты сухая. Если такое ещё раз повторится — накажу.

— Но что я могу с этим сделать? Это природа. Я не хотела тебя, поэтому не возбудилась.

Мужчина схватил ее за волосы и, притянув к себе, прошептал на ухо:

— I don’t care. It is not my problem (Плевать. Меня это не касается.). Но в следующий раз, как я и сказал, ты будешь наказана.

Макс отстранился от женщины, но его внимание привлекло темное пятно, выделяющееся на персиковой коже Зары.

— Что это? — Провел пальцем по пятну.

Зара дернулась, но ничего не сказала. Тогда он рыком развернул её к себе и стал стирать рукой тональный крем с лица.

— Кто это сделал? — Ледяной тон, обещающий расправу с виновником. — Кто оставил этот синяк на твоём лице? Михаил?

Зара не ответила, но по тому, как она вздрогнула при упоминании имени этого сутенера, он всё понял сам. Макс злился так сильно, что желваки заходили ходуном. Он готов был убить Михаила сейчас же. Никто не смеет трогать его, ЕГО, вещи! А Зара была именно его вещью. Михаил за это ответит.

— Что еще он сделал с тобой?

— Ничего, — ответила Зара, опустив глаза в пол.

— Я спрашиваю про эти три дня, которые должны были быть твоими выходными. Что еще он сделал?

Макс чувствовал, что есть еще что-то, но она не хочет говорить. Если это что-то является сексуальным насилием, то он вырвет ему кадык и заставит сожрать его, а может и оставит без члена. Гнев затмил ему разум. Никто не смеет трогать его вещи! Тем более, он предупредил об этом. Он не терпел ослушания и невыполнения СВОИХ требований. Придется преподать урок Михаилу.

— Ничего, — твердо сказала она и посмотрела ему в глаза.

— Хорошо, — спокойно произнес он, но эта холодная сдержанность была пропитана жгучей яростью.

Зара ощущала это через его ладонь, крепко державшую ее руку, когда они шли к машине. Он не произнес больше ни слова, просто затолкал её в черный седан, приказав не испортить дорогое сидение, и они отъехали от Чистопрудного бульвара. Она не решалась заговорить первой, опасаясь его возможной реакции. Теперь она боялась и за Михаила тоже. Хотя ей было все равно. Она будет даже рада, если он пару раз схватит по роже. Не только же ей всю жизнь от него получать. Тишина стала невыносимой, она страшно давила на девушку. И Зара, не выдержав, нарушила их молчание.

— А почему вы сегодня говорите без акцента? — Уж очень ее мучил этот вопрос.

— Я могу говорить чисто по-русски, если захочу, — ответил он, подчеркивая последнее слово.

Значит, не хотел. Почему, интересно? Но Зара решила не доставать его этим вопросом.

— Куда мы сейчас едем?

— К тебе домой. Через три дня мы вылетаем в Америку. А так как мне теперь принадлежишь не только ты, но и твоя жизнь тоже, я должен знать о каждом твоём шаге. И думаю, что не нужно говорить о том, что ты больше не работаешь?

— Не нужно. Мне звонить и докладывать обо всем, что я делаю?

Так Зара и думала, что отныне она становится рабыней. За что ей всё это? Её запрут в золотой клетке, да? Ну и ладно... Может, там она и найдёт свою смерть?

— Да. Номер я тебе сейчас дам. Здесь ты ещё будешь относительно свободна, но в Америке твоя свобода закончится, — с предвкушением сказал мужчина и провел рукой по колену Зары, сжал его и посмотрел ей в глаза. — Я люблю покорных шлюх.

А ей плевать, что он там любит. Но вслух Зара это, естественно, не сказала.

— Почему я?

— Потому, что ты хамелеон. С виду хорошая девочка, а на самом деле — блудница, — прошептал он и, притянув к себе, смял ее губы в жестком поцелуе.

Эта бестия завела его. Он не узнавал сам себя. Да, он испытывал желание к шлюхам, он их и любил, и ненавидел одновременно. Но это желание в нем просыпалось только, когда он издевался над ними: бил, унижал, насиловал. Эту же девчонку он просто хотел. Он бы разложил ее прямо сейчас на этом сидении и отымел во все дырки, не забыв про ее дерзкий ротик. Он не хотел себе в этом признаваться, но она ему чем-то понравилась. Она не была пустой внутри, она еще не раскрылась полностью перед ним, но он уже видел в ней много скрытого. Он видел в ней интересного человека, а не только куклу для утех. Но он не мог забыть, что она шлюха. Ни на минуту. Поэтому интересный человек в ней волновал его гораздо меньше, чем эта самая шлюха.