Шли бои - [7]
Гитлеровцы усилили репрессии. В ответ на уничтожение эшелона в Плашуве гитлеровцы недалеко от вокзала повесили семерых поляков. Сердце сжималось от боли, но воля к борьбе не ослабевала.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Аресты
В один из сентябрьских дней 1942 года я пошел к своему хорошему знакомому товарищу Владиславу Валигуре, который жил на улице Висльной. Говорили об организационных и военных делах. За разговором не заметили, как прошел комендантский час.
— Оставайся у нас ночевать. Сейчас возвращаться в Броновице Мале опасно, — уговаривала меня жена Валигуры, товарищ Зося.
Я остался. На другой день утром мне сообщили, что ночью на мою квартиру на улице Вспульной явились гестаповцы. Дома были одни женщины. На громкий стук в дверь они не отозвались. Тогда гестаповцы взломали дверь. Товарища Антония Сливу, который ночевал у меня, арестовали, а нашего соседа Шимона Знамеровского увели как заложника.
В ту ночь гестапо арестовало многих наших товарищей и бойцов Гвардии Людовой. Среди них были Станислав Вайда, Станислав Шадковский, Турек, Станислав Бидзиньский, Мисюра, Фик, Левиньский.
Это был тяжелый удар для ППР и Гвардии Людовой в Кракове. В наши ряды, несмотря на бдительность и осторожность, видимо, пробрались провокаторы.
От Валигуры я перебрался к товарищу Солтыку на Скавиньскую улицу. Потом с величайшей осторожностью перешел к товарищам Шимоняку и Подборскому в Бялы-Прондник. Здесь узнал об аресте Юзефа Дубеля.
Шумец же принес хорошие вести. Лапы гестаповцев не коснулись нашей молодежи. Все вовремя были предупреждены о возможных арестах.
Через несколько дней на Пронднике я встретился с Романом Сливой (кличка Вебер), командующим IV округом Гвардии Людовой, и Францишеком Малиновским (клички Стары, Петр, Загура), секретарем окружного комитета КПП. Мы проанализировали причины арестов, подсчитали потери.
Аресту прежде всего подверглись товарищи из первого комитета района Подгуже и Краковского городского комитета. Они составляли ядро руководства нашей организации.
С Шумецом я по-прежнему поддерживал связь. Во время одной из встреч он сообщил мне, что встретил в городе Дубеля.
Нам это было непонятно. Предатель? Мы решили не искать с ним встречи. Как стало известно после войны, Дубель в гестапо «раскололся» до истечения так называемого «периода конспирации» (двадцать четыре часа). Период этот, как известно, давал возможность укрыться тем товарищам, которые имели контакт с арестованным. После освобождения Дубель застрял где-то в провинции и в результате ушел из-под наблюдения гестапо, выпустившего его как приманку. После войны за измену его приговорили к десяти годам тюремного заключения.
Гестапо хотело еще глубже запустить свои лапы в нашу организацию. И этому надо было всячески противодействовать. Я связался с Вебером, и мы решили перерезать все нити, которые могли каким-то образом навести гестапо на след организации. Изменили клички, конспиративные квартиры, временно запретили отдельным товарищам поддерживать между собой связь. Рекомендовали всем усилить бдительность, запретили поддерживать старые контакты.
После этого мы вздохнули с облегчением. Однако мысль об арестах не давала нам покоя. Откуда пришла опасность? Дубель? Но ведь он был арестован в ту памятную ночь вместе с другими товарищами. Значит, предал кто-то другой. Но кто? Я терялся в догадках.
Во время арестов гестаповцы забрали часть нашего оружия. Они находили его в тайниках. Была ли это случайность? Оружие мы, как правило, прятали у Вайды. Гестаповцы извлекли его из тайника без особых трудов. Нашли у него и литературу, которую он накануне получил у Мариана Урбаника. Это заставляло задуматься. Гестаповцы зверски издевались над Вайдой, но он не сказал ни слова.
Нашей связной, по кличке Валя, удалось узнать, что из Подгужского комитета только Урбаник (Калина) разгуливал по городу. Как-то Валя встретилась с ним на улице. Он потребовал, чтобы она связала его со мной. Валя отказалась сделать это. Она, как и все мы, почему-то не любила его. Самоуверенность Урбаника отталкивала от него и Войнаровича, и Фика, и Гродовского. Нередко наши товарищи видели его в обществе подозрительных лиц. Мы не доверяли ему и сказали об этом Вайде, Шадковскому, Левиньскому, Фику, а также Сливе и Малиновскому, которые поддерживали с ним связь. Однако не все разделяли наши опасения. Вебер и Петр продолжали поддерживать с ним контакты, несмотря на наши предостережения. Однако со временем все контакты с Урбаником были прерваны. А через несколько месяцев в «Трибуне Вольности» мы прочли сообщение, что Урбаник приговорен к смертной казне. Однако к этому времени Урбаника уже не было в Кракове. Он исчез.
Тем временем в партию вступили новые товарищи. Ряды подпольщиков росли. Шадковский, Фик, Левиньский были для нас примером. Мы должны были отомстить за их смерть. И жили этой мыслью. На удар ответить ударом — таков был наш лозунг. Места арестованных товарищей заняли Дзивлик, Лис, Гловацкий, Подборские, Солтыковы с сыном, Збигнев Волиньский, Ендрас с сыновьями, Кучфал и другие. Задача наша теперь состояла в том, чтобы достать больше оружия, укрепить Гвардию Людову, усилить бдительность.
Книга американского журналиста Питера Даффи «Братья Бельские» рассказывает о еврейском партизанском отряде, созданном в белорусских лесах тремя братьями — Тувьей, Асаэлем и Зусем Бельскими. За годы войны еврейские партизаны спасли от гибели более 1200 человек, обреченных на смерть в созданных нацистами гетто. Эта книга — дань памяти трем братьям-героям и первая попытка рассказать об их подвиге.
Предлагаемый вниманию читателей сборник знакомит с жизнью и революционной деятельностью выдающихся сподвижников Чернышевского — революционных демократов Михаила Михайлова, Николая Шелгунова, братьев Николая и Александра Серно-Соловьевичей, Владимира Обручева, Митрофана Муравского, Сергея Рымаренко, Николая Утина, Петра Заичневского и Сигизмунда Сераковского.Очерки об этих борцах за революционное преобразование России написаны на основании архивных документов и свидетельств современников.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга о великом русском ученом, выдающемся физиологе И. П. Павлове, об удивительной жизни этого замечательного человека, который должен был стать священником, а стал ученым-естествоиспытателем, борцом против религиозного учения о непознаваемой, таинственной душе. Вся его жизнь — пример активного гражданского подвига во имя науки и ради человека.Для среднего школьного возраста.Издание второе.
В этом романе читателю откроется объемная, наиболее полная и точная картина колымских и частично сибирских лагерей военных и первых послевоенных лет. Автор романа — просвещенный европеец, австриец, случайно попавший в гулаговский котел, не испытывая терзаний от утраты советских идеалов, чувствует себя в нем летописцем, объективным свидетелем. Не проходя мимо страданий, он, по натуре оптимист и романтик, старается поведать читателю не только то, как люди в лагере погибали, но и как они выживали. Не зря отмечает Кресс в своем повествовании «дух швейкиады» — светлые интонации юмора роднят «Зекамерон» с «Декамероном», и в то же время в перекличке этих двух названий звучит горчайший сарказм, напоминание о трагическом контрасте эпохи Ренессанса и жестокого XX века.
Литературный портрет знаменитого норвежского писателя Юхана Боргена с точки зрения советского писателя.