Шкура льва - [43]

Словно во сне, Ротерби приблизился к Кэриллу.

— Я прошу простить меня, — хриплым голосом произнес виконт. — Я чертовски виноват.

— В этом нет нужды, — сказал мистер Кэрилл. — Поднимите меня, Том, — попросил он Гаскойня. — В этом нет нужды, — повторил он еще раз. — Вы помогли мне в таком деле, с которым я сам никогда не справился бы, останься я цел и невредим. Поэтому я ваш должник, милорд. — Он взглянул на герцога Уортона. — Это произошло случайно, — подчеркивая слова, проговорил он. — Вы все видели, что это был несчастный случай.

— Нет, черт побери! — с гневом вскричал лорд Остермор. — Мы все видели, как это было!

— Клянусь, ваши глаза обманули вас. Все произошло случайно — кто знает об этом лучше меня?

Он хитровато улыбнулся и утомленно откинулся на руки Гаскойня.

— Вы слишком много разговариваете, — сказал майор.

— Ну и что? Скоро я замолчу навсегда.

В этот момент открылась дверь, и в холле появился джентльмен в засаленном парике и с тросточкой с золотым набалдашником. Мужчины расступились, пропуская доктора к мистеру Кэриллу. Раненый, казалось, ничего не замечал вокруг. Его глаза встретились с глазами Гортензии, и он ясно прочитал все, что отражалось в них.

— Так будет лучше, — словно в пустоту, проговорил мистер Кэрилл, но девушка поняла, что эти слова адресовались ей. — Так лучше.

Глаза Кэрилла закрылись, и он вновь потерял сознание, а доктор склонился над ним и принялся удалять временные повязки с раны.

Едва сдерживая рыдания, Гортензия отвернулась и побежала к себе в комнату.

Глава 12 Свет и тень

Мистер Кэрилл был почти счастлив. Он удобно расположился в зеленой садовой беседке. Сидя в кресле, на мягких подушках, уложенных заботливыми руками Ледюка, он сквозь полуприкрытые веки лениво разглядывал залитый солнцем сад лорда Остермора. На него падала тень широко раскинувшегося вяза, впереди расстилалась большая поляна с искусственным прудом, на поверхности которого сверкали белоснежные чашечки лилий.

Мистер Кэрилл выглядел осунувшимся и побледневшим — сказывались четыре недели, проведенные в постели после ранения, — но тем не менее, элегантно, в атласном халате, голубых бриджах, замшевых туфлях с красными каблуками и золотыми пряжками. Его волосы Ледюк расчесал и уложил с такой аккуратностью, словно хозяину предстояло присутствовать на приеме у самого короля.

На душе у мистера Кэрилла было необычайно легко. Он почти радовался той вынужденной бездеятельности, во время которой мог забыть о своих тяжелых нерешенных проблемах.

Кэрилл блаженно улыбался, глядя на праздничные бутончики лилий. Это было уже третье утро из тех, что он проводил на открытом воздухе, и первые два его навещала Гортензия, приходившая с намерением почитать ему какие-нибудь книги, но вместо этого без конца болтавшая с ним.

Между ними установились самые дружеские отношения. Их беседы не затрагивали ни одной из тех тем, которые поначалу казались неприятными для Кэрилла.

Сейчас он ждал ее появления, но причина его хорошего настроения крылась не только в этом. Ледюк, заботливо раскладывавший на столике у его ног книги, различные лекарства, курительную трубку и коробку с табаком, только что сообщил, что в те дни, когда состояние мистера Кэрилла было кризисным, у его постели находилась Гортензия и однажды Ледюк, без стука вошедший в комнату, застал ее плачущей.

Эта новость доставила Кэриллу немало удовольствия. Он понимал, что между ним и девушкой существовала более крепкая связь, чем можно было предположить. Воображение так разыгралось, что ему захотелось выкурить трубку.

— Ледюк, если бы ты набил для меня трубочку этим превосходным испанским…

— Месье уже выкурил одну, — напомнил заботливый слуга.

— Ледюк, твои замечания совершенно неуместны. — Набей-ка трубку заново.

Он нетерпеливо щелкнул пальцами.

— Месье забывает, что доктор…

— К дьяволу вашего доктора, — решительно произнес мистер Кэрилл.

— Хорошенькое дельце, — проворчал Ледюк. — Теперь-то уж дьявол не преминет лишить вас врачей.

В ответ на эти слова послышался звонкий смех, донесшийся со стороны левого входа в сад. Оттуда, плавно ступая по мягкой траве, к ним приближалась одетая в легкое белое платье Гортензия. Ее глаза сияли, на губах играла улыбка.

— Вы быстро поправились, сэр, — сказала она.

— Видимо, за мной хорошо ухаживали, — сделав попытку подняться, ответил он.

Про себя Кэрилл усмехнулся, заметив, что Гортензия покраснела и с укором взглянула на Ледюка. Правда, в следующее мгновение девушка бросилась поддержать Кэрилла, но он уже стоял на ногах, довольный возможностью продемонстрировать силу, постепенно возвращающуюся к нему.

— Напрасно вы не слушаете меня, — упрекнула Гортензия. — Если вы и дальше будете столь упрямы, я вынуждена буду уйти.

— Мадемуазель, если вы уйдете, то, клянусь вам, я отправлюсь пешком домой — сразу после вашего ухода.

— Это же самоубийство! — На ее лице появилось выражение отчаяния. — Что мне сделать, чтобы вы вели себя благоразумно?

— Подать мне пример благоразумия и не говорить, что уйдете, едва появившись здесь. Ледюк, кресло для мисс Уинтроп! — приказал мистер Кэрилл таким тоном, как будто сад изобиловал свободными креслами.