Шкура лисы - [14]

В стратегическом плане техника охоты на шпионов при всем богатстве её вариантов представляется пассивной. Системы защиты объектов интересов разведок — системы именно защитные. Всякая из них, что называется, ждущая. Если система преодолена, она должна, по крайней мере, подать об этом хотя бы сигнал для организации погони. Но для погони нужны следы. А успешное проникновение потому и считается успешным, что проходит незамеченным, о нем не догадываются. Скрытность — существо шпионажа. Идеальный лазутчик не выявляем. Выполняет миссию и исчезает, растворяется в небытии, не оставив следов.

Существует понятие абсолютного преступления, то есть не раскрываемого. Шпионаж — преступление. И всегда абсолютное. Без этого прилагательного оно не может считаться состоявшимся.

Шпионы приходят ниоткуда. То есть их приходиться ждать, что называется, со всех сторон. А обороняться везде — это значит не обороняться нигде. Если системы задержания, обнаружения и оповещения не сработали, это значит только одно, а именно то, что ничего не случилось. Ни во времени, ни в пространстве.

Абсолютное проникновение, выполнение поставленной задачи и исчезновение в никуда — не выявленные и бесследные — это и есть тот случай, когда ремесло агента поднимается до высот искусства. В чистом виде, однако, подобное происходит редко. Даже если шпион ускользнул невидимкой после выполнения задания, какие-то мелочи, осколки, опилки и обломки от его трудов, образно говоря, застревают в системе, обеспечивающей безопасность подвергшейся нападению организации или структуры. Нельзя пройтись по ковру, не оставив вмятины или пылинки с обуви. Нельзя включив и выключив компьютер, рассчитывать, что «железо» — монитор или коробка — не сохранит на какое-то время тепло, не говоря уж о всякого рода электронных «порогах», о которые невольно приходиться спотыкаться по пути к информации.

Паспорта, визы, досмотр багажа, всякого рода пропуска, кодированные замки, детекторные арки и тому подобное, возможно, не представляют собой контрольных фильтров высокого класса, но все же, худо ли, бедно ли, заставляют тех, кто должен заниматься этим по службе, присматриваться к происходящему. Память и чутье, наработанные этими людьми с опытом, опаснее компьютеров. К инструментальной проверке подготовиться можно заранее, тщательно изучив её особенности. К встрече с человеком, которого не знаешь, даже с таким, который смотрит на монитор и ленится поднять глаза с похмелья, намного сложнее. Здесь расчет — на импровизацию и артистизм агента.

Бывает и так, что шпион невидим, находиться за сотни километров от базы данных, действует опосредованно, через подельников, имеющих официальный доступ к данным, но присутствие, появление «чужого» все же ощущается, поскольку из-за характера изымаемой информации «фильтры», пропускающие её, не дают данным уходить полностью или частично не замеченными. Нелегал, пусть и вынужденно, этим сам как бы подает атакуемой структуре, в которую проник, сигнал о неблагополучии в ней. Он, что называется, проткнул предохранительный экран, о котором не ведал. Это ловушка, за которой последуют и другие.

Один неосторожный, заранее не просчитанный шаг уже обернулся «взрывом хлопушки» при контакте с первой ловушкой. При этом самого «взрыва» можно и не заметить. Он «грохнул» в штабе противника. Так же точно как и проникновение, успешными считаются невидимые и неслышимые «мины»-ловушки, не вызывающие абсолютно никаких подозрений у того, на кого поставлены. А ставят их так и столько, что хотя бы одну все же не удастся ни обойти, ни обезвредить, ни нейтрализовать или переделать в свою пользу. Нелегал об этом хорошо осведомлен.

Обстановка как бы вывернулась наизнанку. Теперь шпион в положении незнайки — не видит преследователей, не знает, что они предпринимают. Территория, включая виртуальную, где приходиться перемещаться, вообще становится сплошным минным полем. В этом случае решающими факторами становятся удача, а также способность сохранить хладнокровие и ясность ума.

Психологический эффект не опознаваемых ловушек ужасен. Упертый ловец нелегалов в состоянии довести будущую жертву до параноидального состояния её же собственными догадками или предположениями. Нелегал, улавливая едва приметные признаки охоты за собой, страшиться контактов, любого незначительного шага, даже если все идет хорошо, особенно если как раз хорошо. Начинает казаться, что все подстроено, что в любой момент предприятие обернется провалом. Здоровый нормальный страх перерастает в патологию. Патология разъедает оборонительный механизм психики и, в конце концов, разлагает его полностью.

Психологический стресс нелегалы способны преодолевать с помощью различных методов, которые каждый мастер подбирает индивидуально и хранит в строжайшей тайне. Годиться все — от курильни опиума и прочих разновидностей пороков, включая грязнейший портовый публичный дом с матросским мордобоем, до концерта скрипичной музыки XVIII века в филармонии и романтической любовницы в шале среди альпийских лугов и рощиц. Существовал шпион, который приезжал в детский приют на автомобиле с багажником, полным гостинцев, и играл в футбол с сиротами, которые его безумно любили…