Школяр - [48]

Так и Мета в усыпанной снегом соболиной шапке (Филь вызнал у Яна, что это за мех), устремившая на него умоляющий взгляд, повернулась к нему новой стороной. Хотя не очень новой, ведь три года назад, впервые увидев её, он в самом деле хлебнул воды Сенного озера, только это было так давно, что он успел об этом забыть. Он вспомнил о том происшествии только сейчас.

Что Мета красивая, он знал раньше и всегда несколько робел в её присутствии. Поэтому он никогда не искал встреч с ней и по возможности старался её избегать. Что ему делать сейчас, когда это физическое неудобство стократно усилилось и бежать стало некуда, Филь не мог придумать.

Под разными предлогами он то опаздывал, то приходил слишком рано в трапезную и, поев, быстро убегал. На улицу он совал нос, только когда был уверен, что Меты там нет. Ненастье, застигшее их на пути в Кейплиг, закончилось не сразу и два дня Филь просидел в библиотеке. Но это было лучше, чем признаваться Яну, с чего вдруг лицо его друга делается вишневого цвета, когда он встречается с его сестрой.

Филь решил никому и никогда не признаваться в своей любви и втайне гордился этим решением. Это было неудобно, больно и великолепно. Он будет любить её вечно, до самого гроба, чего бы это ни стоило, и завоюет её сердце тогда, когда сможет бросить ей под ноги гору золота выше его самого. Он даже успел предпринять кое-что на пути к этой мечте, когда пятеро «заключенных» получили из Кейплига разрешение воспользоваться голубями воинской почты, коих солдаты привезли аж двадцать.

Силой заставив голову работать, Филь изучил отчет о хальмстемском строительстве, присланный секретарем Клементом, и обнаружил, что архитектор Андреа Триссино медленно, но верно выходит из бюджета. Были это козни Флава, или Андреа снова витал в облаках, как это уже случалось, не имело значения для Филя. Это были его с огромным риском заработанные деньги, и бросать их на ветер он не собирался.

Не мудрствуя лукаво Филь написал Андреа письмо, в котором известил, что знает причину бегства Эши и пригрозил натравить г-жу Фе, если Андреа не одумается. Не имея под руками Ювеналия Петра, Филь выверил текст у Яна.

От госпожи Фе он также получил письмо. Эша, как оказалось, до сих пор пребывала в бегах. Лентола с осени жила в Хальмстеме с мужем и была очень недовольна, что строительство движется медленно. Они переехали туда после того, как её муж, назначенный префектом, заставил солдат Кейплигской стражи ходить на службе только в ногу, и в какой-то момент замковый мост рухнул.

Г-н Лерер, назначенный Мастером Хальмстема, которому там совсем не нравилось, радостно вернулся на старую должность. Г-жа Фе еще сообщала, что Руфина беременна и Филь скоро станет «дядей будущего императора». Ян усмехнулся на это и сказал, что никакой прибыли Филю с этого не видать.

Третье письмо Филь получил от Ирения. Хальмстемский кузнец писал, что виделся на днях с капитаном «Зари Тайдеры», того самого корабля, чей груз Филь скупил на корню в прошлом году и сорвал на этом бешеные барыши. Капитан жаловался на новый налог, введенный Флавом, успевший разорить многих. По нему хозяин судна имел законное право объявлять любую стоимость груза по приходе в порт, но Империя тогда получала право выкупить груз за объявленную цену.

Ирений спрашивал, видит ли Филь способ, как получить максимум барышей, заплатив минимум налога. Филь бился на этой задачей весь день, пока не сообразил, что она имеет отношение к недавним санным расчетам. На исходе второго дня он составил формулу и отослал её Ирению, написав, чтобы тот никому её не показывал, а считал её сам и за комиссию с прибыли объявлял сумму.

У Филя имелись сомнения, что кузнец с этим справится, но, сидя за тридевять земель, он немного мог сделать. Всё, что он смог, это поднять интерес Ирения до пятидесяти процентов. Покончив с этой задачей, Филь осознал, что целый день не думал о Мете, и обрадовался, что нашел способ становиться самим собой: ему всего лишь требовалось держать голову занятой.

Сегодня погода прояснилась. Мета с Яном умотали кататься, и Филь выскочил на улицу в поисках следующего дела. Снегу навалило выше колена, шнырять по Алексе представлялось затруднительным. Филь ушел в угол между конюшней и безжизненной кузней и пять минут подряд шагал там взад — вперед.

— Эй, чего вышагиваешь, как на службе? — спросил его проходивший мимо солдат. — Ходи тогда по улицам, всё равно бездельничаешь, а то все жилы вытянул этот снег!

С прибывшими в Алексу солдатами, которых поселили в большой комнате при кабинете ректора, Филь уже общался, надеясь найти себе среди них собеседника. Но ему с ними быстро наскучило. Этот солдат, однако, подал идею. Оценив вытоптанную ногами канаву, Филь попросил Якоба запрячь ему служебных лошадей в разломанную карету. Всё остальное, что ему требовалось, он нашел в кузне.

Выломав заднюю стенку, Филь приколотил ее сзади к карете как огромный скребок и принялся ездить по заснеженным улицам, радуясь, как у него здорово получается — за каждый проход он сгребал в сторону заметную часть снега. Правда, лошади выдохлись еще до обеда и потом с трудом таскали ноги.