Школа в Кармартене - [2]

— На практику по драконографии? — спросил он, проводя Гвидиона вглубь между рядами книг и уже готовясь отпереть для него какую-то незаметную пыльную дверцу.

— О, нет, нет, — поспешно сказал Гвидион. И прежде чем он успел что-нибудь добавить, архивариус сделал жест, который должен был означать: «А, ну располагайся, бери все, что нужно», — и исчез между громадных шкафов неизвестного назначения. Гвидион побоялся идти его искать: мало ли куда можно так зайти. К тому же он испытывал неловкость оттого, что разбудил почтенного учителя. Он осторожно пробрался обратно в щель в дверях и покинул хранилище.

Следующей его надеждой была профессор Лютгарда, дочь Рунхильды. Из расписания следовало, что она неподалеку и урок рунологии у нее, если солнечные часы во дворе не врут, уже подходит к концу. Гвидион спустился на шесть пролетов и, не успев еще сообразить, надо ли спускаться дальше, был привлечен звуками громоподобного голоса:

— Если ваш кеннинг[4], Дильвин, сын Олвен, последовательно раскрыть, то получится черт знает что!!!.. Чтобы не быть пристрастной, я дала расшифровать его пятерым старшим студентам независимо друг от друга. Вот что получилось: хвост дохлой кошки, — голос сделал выразительную паузу, — гнилая брюква, еще хвост дохлой кошки, обрывок тряпки, кусочек губки. А вы что имели в виду? Громче, не слышу! Ах, боевой клинок конунга Харальда! Я так и думала. Как видно, вы не лучшего мнения об этом конунге!..

Голос продолжал еще некоторое время громить всех и вся.

— Вы будете строить девятичленные кеннинги до тех пор, пока у вас клинок не станет на выходе оставаться клинком!!! — грохотало из-за двери.

В сердце Гвидиона закралось страшное подозрение, что это и есть Лютгарда. Он, затаив дыхание, заглянул в крохотную щелку и обмер. Профессор Лютгарда была великаншей. Свирепого вида каменной великаншей. И стучала по столу кулаком весом в тонну. Не питая никакого предубеждения к другим расам, Гвидион от ужаса кувырнулся через перила и полетел с галереи вниз головой во внутренний дворик, где его поймал и поставил на ноги какой-то милый молодой человек.

— Что такое? — спросил он.

Гвидион рассказал про свои беды.

— Боже мой! — захохотал тот. — Можете сдать мне.

У Гвидиона отвисла челюсть.

— Я Мак Кархи.

Мак Кархи забрал с собой Гвидиона в Южную четверть, в башню Энтони, налил ему чаю и стал экзаменовать, честно предупредив, что у него нет того билета, который носит с собой Мерлин, поэтому он будет спрашивать по своему усмотрению. У Мак Кархи был ястребиный взгляд и черные волосы, собранные сзади в индейский хвостик. На правой щеке у него от рождения была волшебная родинка, привлекавшая к нему взгляды и сердца всех женщин, но только вне школы. Впрочем, он залеплял ее пластырем, когда выходил в город на рынок за покупками. Он называл Мерлина учителем, а не коллегой, и был снисходителен к проявлениям слабости ума у учеников, потому что и сам не настолько давно окончил школу, чтобы забыть, как это бывает.

Узнав, что Гвидион родом из деревушки Лландилавер, что возле Каэрдиллона, Мак Кархи очень обрадовался и спросил:

— А вы знаете, что было раньше на месте вашей деревенской церкви?

Гвидион вспомнил их церковь. Для нее долго выбирали место, рассчитывали, и когда наконец построили, оказалось, что все хорошо, но только прямо через середину церкви протекает ручей. Это как-то упустили из виду. С седьмого века ручей слегка поиссяк, но все равно тихонько струился от входа к алтарю.

— Русло ручья, а еще до того — мельница, что в зарослях калины, а еще до того — пастбище, а еще до того — круг камней, а еще раньше — морское дно.

Мак Кархи кивнул удовлетворенно.

— Три битвы острова Британия, возникших из-за пустой причины?

— Битва деревьев в Каэр-Невенхир, которая началась из-за косули и борзого щенка; битва при Арвдеридде, которая началась из-за гнезда жаворонка; битва при Камлане, которая началась из-за ссоры между Гвенхвивар и Гвенхвивах.

— Три страшных напасти, постигших остров Британия?

— Желтая зараза, опустошившая остров при короле Мэлгоне, сыне Касваллона, нашествие саранчи, сожравшей все королевские припасы при Ллуде, сыне Бели, и англо-саксы, которые не покинули остров до сих пор.

Гвидион знал триады наизусть и в самом раннем детстве, лежа на берегу под перевернутой лодкой, старой и рассохшейся, и глядя в щели на небо, повторял их сам себе от нечего делать.

— Трое искусных бардов двора короля Артура?

— Мирддин Эмрис, Талиесин, глава бардов, и Мирддин, сын Мадока Морврана.

— Mae hynny’n wych![5] Вы живете в Лландилавере времен короля Мата, сына Матонви. Вы задумали жениться. Что понадобится вам прежде всего, раньше даже, чем наличие и согласие невесты?

— Согласие моих четырех прабабок, если они живы, — не задумываясь ответил Гвидион.

— Gwych, — повторил Мак Кархи и оставил в покое местные древности. Теперь Гвидион, разом взмокнув, путался в именах ирландских королей. Все эти Аэды, Конны и Донны казались чуждыми и непостижимыми, и имен их было не выговорить, — совсем не то, что родные и понятные Ллаунроддед Кейнфарфауг, Глеулвилд Гафаэлфаур или Ллеуддин Иэтоэдд, например.