Школа террористов - [9]

Мы с улыбкой пожали друг другу руки.

- А ваши статьи я, по-моему, читала, - сказала Дина. - Что-то о летчиках.

Я был приятно польщен: актриса и запомнила статью, точнее интервью с летчиком, значит, не так-то уж плохо написано.

На улице погода была мерзопакостная: дул сильный ветер и сыпал мокрый снег, в один миг залепивший лицо. Пришлось развозить по домам приятелей. Дина, правда, протестовала: "Да вы что, в такую погоду, мы быстрее и спокойнее доберемся на метро". Но Александр не согласился.

- Зачем метро, когда шофер экстра-класса. Да и живем мы почти в одном месте.

Правда, "одно место" оказалось Орехово-Борисово и Чертаново, но чего не сделаешь ради симпатичной девушки и друзей.

В награду за мою самоотверженность Дину посадили со мной рядом, а сами с шутками и подначками еле втиснулись на заднее сиденье.

Они хохмили всю дорогу, мне же и словом некогда было перекинуться: снег заляпал лобовое стекло, "дворники" работали на полную мощность, едва успевая расчищать узкую полоску. Временами приходилось останавливаться и сгребать налипшие комья руками. И дорога, несмотря на поздний час, была не очень-то свободная. Дина глубоко вздыхала и все сокрушалась:

- Ну зачем вы. Высадите нас у ближайшего метро. Первыми я высадил Тамару и её приятеля. Александр, обрадованный тем, что Дина живет в Чертанове, собрался было выйти вместе с ней, но я привез его к самому подъезду и пожелал спокойной ночи.

- Ладно, - незлобиво проворчал он. - Пользуйся преимуществом водителя, пока я не приобрел машину...

О Дине в тот вечер я узнал мало. О своей работе она и говорить не захотела, ничего, мол, интересного в ней нет; живет с матерью и бабушкой. Отец, в общем-то, хороший человек, но старше матери на десять лет и очень ревновал ее; потому не могли найти общий язык.

Мы полчаса просидели в машине у её дома, говоря о всяких пустяках, стараясь в мимолетных фразах уловить то настроение души, которое определяет отношение друг к другу. Дина понравилась мне не только внешностью; из её рассказа я успел понять, что она не очень-то счастлива. Правда, то, что профессия актрисы ей не нравится, меня удивило: в моем понятии актеры самый одержимый, самый влюбленный в свое дело народ. И о своей персоне она была невысокого мнения: посредственность, неудачница, ищущая в двадцать три года, не зная что; может быть, неудовлетворенность собой, откровенность и взаимная симпатия, а возможно, все, вместе взятое, вызвали у меня жалость и желание помочь ей. Такая необыкновенная девушка больше, чем другие, имеет право на счастье...

- Поезжайте, - спохватилась она, взглянув на часы. - Поздно уже. И простите меня, пожалуйста, что испортила такой чудесный вечер своим нытьем. Так, что-то накатило. Бывает иногда. - Она улыбнулась. Но эта улыбка вызвала у меня большую грусть. Мне и себя стало жаль, свою неустроенность: приду домой, в чужую немилую квартиру, буду до утра маяться думами. А ведь мать любила меня. Бывало, как бы поздно ни возвращался, она вставала, кормила, поила чаем...

Дина открыла дверцу и протянула руку.

- Когда встретимся? - спросил я. Она пожала плечами.

- Когда будет время и желание.

- У меня есть и то и другое.

- Значит, встретимся. Звоните. - Она сказала номер телефона. - Это домашний. А лучше я позвоню вам сама.

Я тоже дал ей домашний телефон...

И вот наконец встреча.

Дина поджидала меня у метро, приподняв воротник голубого демисезонного пальто - погода снова была скверная, снега, правда, не было, но промозглый ветер пронизывал насквозь.

Я притормозил и открыл дверцу. Она юркнула на сиденье.

- Замерзла?

Дина вздрогнула, помотала головой.

- Терпеть не могу раннюю весну и позднюю осень. Не зря говорят, что только в такую погоду тянет на подвиг и на преступление.

- Так в чем же дело, давайте совершим, - пошутил я.

- Что, подвиг или преступление?

- А чего вам хочется больше?

- Мало ли чего хочется мне. Но я вам говорила, что неудачница и довольствуюсь пока только вторыми ролями. А вы командир, вам и принимать решение. Мы посмотрели друг другу в глаза и рассмеялись. Через пятнадцать минут мы поднимались по широкой лестнице на второй этаж научно-исследовательской поликлиники. Кабинет заместителя по снабжению находился напротив директорского, и, как всегда в это время, здесь дожидались приема несколько человек. К счастью, к Гарфинкелю было только двое, я занял очередь и вышел с Диной в фойе.

- Простите, но мне очень нужно. И если вы...

- Я подожду, - прервала меня Дина. - Все равно мне делать нечего.

Гарфинкель принял нас минут через пятнадцать. Полнеющий вальяжный мужчина лет пятидесяти; симпатичен, одет с иголочки - в темно-сером в клеточку костюме, белоснежной сорочке с полосатым галстуком; волнистые волосы с сединой на висках. Такие мужчины, несомненно, нравятся женщинам; и я машинально глянул на Дину; она, по-моему, тоже с интересом рассматривала Лазаря Абрамовича. И он беглым, наметанным глазом окинул её с ног до головы, потом весело посмотрел на меня, как бы говоря:

"А ничего птичка, губа у тебя, Семиречин, не дура".

- Слушаю вас, - сказал Гарфинкель, усадив нас рядом в кресла.