Школа террористов - [67]

Я остановился, присел на корточки, огляделся и прислушался. Но кроме тиканья красногрудых пташек да щебетанья воробьев, предвестников близкого человеческого жилья, ничего не услышал.

Пора было возвращаться: дежурный хорошо изучил, сколько времени требуется, чтобы вернуться от перекрестка; может доложить Герпинеску и тот лишит меня прогулок, а этого допустить нельзя...

Подходя к зданию, я преднамеренно замедлил шаг. Опоздание на три минуты то ли не было замечено дежурным, то ли он не счел нужным обращать на это внимания.

На следующий день я повторил трюк, и он снова сошел. И я решился...

Было воскресенье. Новый, только что заступивший дежурный находился в прекрасном расположении духа - то ли в подпитии, то ли после изрыдного похмелья, - открывая мне дверь камеры, пошутил:

- Ты тилько в шинок не вздумай заходить. Коль гроши маешь, позыч лучше мени с посыльным.

В кошельке у меня осталась последняя двадцатипятирублевая ассигнация, я даже удивился, что её не забрали при обыске, и я сунул руку в карман. Извлек из кошелька хрустящую купюру.

- Выпейте за мое здоровье.

Лохматые брови дежурного полезли на лоб.

- Ты дывысь! - захохотал он, повернувшись к посыльному. - Я в шутку, а вин... - И взял деньги. - Добрый вояка. Ходи гуляй. Тилько до забору блызко не пидходь...

Нет, не зря я тренировал свои мускулы и волю: мною овладела решимость - или, или... Что я теряю, рассуждал я: если меня не убили в начале, теперь, когда мое письмо возможно попало к нашему командованию и оно знает, что я захвачен заложником, эти бандиты и вовсе не решатся пойти на крайнюю меру. Даже если письмо преследовало другую цель, за нарушение приказа меня могут посадить в карцер или лишить прогулки. Ну и пусть! Бездействовать у меня уже кончилось терпение.

Углубившись в сад, я будто глотнул сладкого головокружительного бальзама, от которого защемило сердце, и я с такой силой ощутил прелести окружающего мира и жажду жизни, что на глаза навернулись слезы. Голубизна неба и зелень яблонь, запах цветов и шелест листьев - все казалось необычным, волнующим, будто я сто лет пробыл в неволе. Желание вырваться из заточения всецело завладело мною, гнало меня от вонючего каземата неведомой силой, и я чуть ли не бегом устремился к перекрестку.

День обещал быть с грозой и ливнями: парило, воздух, пропитанный озоном, голубой дымкой вился в просветах листьев ввысь; на западе у горизонта снежными шарами белели нагромождения ранних кучевых облаков, клубящихся, растекающихся по небу и темнеющих на глазах - явные предвестники близкой грозы.

Несмотря на незавидное положение, утро показалось мне прекрасным и словно вдохнуло в меня свежие силы: появилась уверенность в благополучный исход задуманного; гроза как бы предвещала мне удачу. Я быстро достиг запретного перекрестка и, не сворачивая на тропинку, углубился туда, откуда вчера уловил запахи жизни. К людям, которые поймут меня и помогут!

Обоняние и интуиция не подвели меня: не далее чем через километр я увидел ещё один дом, похожий на тот, в котором меня содержали одноэтажный, кирпичный, правда, покрупнее, - и десяток мужчин около него на площадке с турником и брусьями - спортивной площадке, какие бывают обычно у солдатских казарм. Один мужчина крутил "солнце", остальные поглядывали на него, о чем-то говорили и хохотали.

Мое радушное настроение растаяло вмиг: я понял, что это не те люди, на помощь которых можно рассчитывать - здесь, за высоким забором с колючей проволокой, вдали от людских глаз, собрались, конечно же, не мои защитники. Сбавляю шаг пока меня не заметили и останавливаюсь, прячась за разлапистую яблоню. Наблюдаю за происходящим и стараюсь понять, что это за люди, что привело их сюда и каково их основное занятие. Недалеко от спортивной площадки вижу полосу препятствия с "конями", стенками, "змейками" из брусьев - такие полосы препятствия создают в учебных полках, но что здесь не полк и не учебное подразделение яснее ясного. Либо караульное помещение, либо общежитие какой-то банды. А коли так, лучше с этими отщепенцами не встречаться.

Надо поворачивать обратно, поискать дырку в заборе в другом месте... И в это время раздаются шаги сзади. Оборачиваюсь и вижу идущего ко мне здоровенного детину в гимнастерке старого армейского образца и галифе, плотно облегавшие толстоватые икры ног в хромовых сапогах со спущенными, гармошкой, голенищами. На ремне, с левой стороны, как у немцев, кобура "Макарова", по виду не пустая.

- Дывлюсь, тай очам своим ни вирю: чого, думаю, пану охфицеру, тут треба, и як вин сюды забрався? - заговорил он насмешливо, предупредительно положив руку на кобуру.

- Да вот забросила нечистая сила, а обратно дорогу не показала, попытался и я поддержать веселый, дружелюбный тон непонятно кому присягнувшего служаки. - Помоги мне, добрый человек, может, и я когда-нибудь отслужу тебе.

- Поможем, а як же, со всим нашим почтением. - Он подошел ближе и неожиданно нанес мне удар в скулу.

Я среагировал с запозданием, и скользящий удар ожег всю правую сторону лица - бил он левой, а правой уже держал пистолет наизготовку, - в голове зазвенело. Не уклонись я, он опрокинул бы меня навзничь.