Школа сновидений - [46]

Это были как бы плоские живые обрамления света. У источника был некто, весьма отдаленно напоминавший человека, — древний и легкий. Я видел его, как и деревья, только в непостижимый профиль. Он без слов сообщил нам, что в источнике — мертвая вода, которая удаляет все наносное и омертвевшее с тела человека. В этой воде можно находиться очень недолго, — она, или то, что живет в ней может повредить, если переусердствовать, живое тело. Мы должны были спешить, потому что в этой местности мы могли находиться очень недолго, — у нас не хватало сил.

Я вошел в воду. Она была густой и текучей в то же время, темно-прозрачной с какой-то звенящей светло-золотистой изнанкой. Я знал, что она растворяет, подобно кислоте. Я окунулся и уже выходя из воды увидел её опасную силу как мелких темных рыбешек-пираний. На берегу ручья я увидел свое тело — это было тело подростка, налитое темно-золотой ровной легкостью. Потом все исчезло…»

«Опять с кем-то, кого я воспринимал как своего близкого друга, мы на машине поднимались в горы. Было светло, как бы очень солнечно, хотя я не помню теней.

Мы остановились у скопления больших скал. Там был колодец, который и был целью нашего путешествия. Выложенные из старых темно-золотых камней, его стены уходили под почти невидимую воду. Вода в нем была живая — я узнал это сразу, как только увидел её. Нет слов, чтобы объяснить, чем была эта вода — она была живая…»

Мы подходим к тому, что можно назвать высокой или высшей судьбой, — в том смысле, что в такой судьбе реализуются и воплощаются высокие и высшие шансы свободного развития, рожденные в человеке и существующие для него. Соблазны здесь выглядят как едва ощутимая радость будущей полноты света и неограниченности, как обещание небывалого и единственного путешествия в живую и многообразную бесконечность.

Просачиваясь сквозь общественные представления, этот соблазн принимает вид возможности, а в какие-то мгновения и полной и несомненной уверенности в уникальной и громадной предназначенности своей жизни для небывалых и значительнейших свершений, в которых максимально полно раскрывается внутреннее человеческое величие и благородство.

Несмотря на частое слышание этого общественно распространенного соблазна, жизненный опыт большинства людей, испытавших его в той или иной форме, складывается чаще всего в судьбу, очень мало напоминающую пробудившее её возвышенное.

Кроме уже указанных общих социально-речевых условий и причин, искажающих соотношение индивидуального, личностного и сущностного и занижающих в результате степень свободы и величия реализации шансов, здесь имеет значение и искусственное разделение в представлении людей, пытающихся высоко реализоваться, вещей в мире и внутри мышления на материальное и духовное, низменное и возвышенное (горнее). Это мысленное разделение рисует непреодолимую пропасть, воображаемо проходящую через их целостность, без которой полная и высшая реализация невозможна, а оказывается раздираемой противоречиями. Обращаясь к ядру возвышенного в человеке, приходиться констатировать, что распространенные в обществе представления о природе возвышенного достаточно смутны и недостоверны.

По-видимому, первое из состава возвышенного, что действительно присуще человеку, есть его светоносность, начинающаяся здесь с того, что человек рождается как сфера яркого света — сфера чистого и ясного света. Далее можно отметить в числе возвышенных свойств присущую человеческому подвижность и живость его света на фоне пейзажа мироздания. Это каким-то образом связано с родовой склонностью человечества к странничеству и путешествиям, которые благоприятно сказываются на его свете.

Подвижностью человеческого света определяется и своеобразие его осознания как во многом сформированного сущностью движения. То есть, род осознания человека — кинетический. С этим же связана матрица достижения, неотделимая от человеческого. Далее, данность вертикальной оси осознания, по всей видимости, является основой основ возвышенной стороны человека и определяет своеобразие его сознания. Особенность светимости человека, которую можно обозначить как облегченную и подвижную способность давать и принимать свет в отношениях с другими существами и силами, так же можно определить как исходящую из этого состава, так как именно это порождает человеческую способность к любви, благодарности, благоговению, которые имеют своей чистой смысловой матрицей бескорыстие и соучастие.

Говоря о матрице бескорыстия, следует отметить, что частью её основы является опять таки облегченная способность генерировать и распределять собственный свет, а так же то несомненное свойство человека, делающее его существом социальным, то есть испытывающим потребность в общении, жизни и путешествиях вместе с себе подобными.

Затмение матрицы бескорыстия в современном обществе связано со многими вещами и имеет глубокие последствия, сильно затрудняющие возможность свершения высокой и высшей судьбы.

Если не останавливаться на мотивациях и структуре «эго», основную причину этого затмения опять таки можно найти в тех особенностях мышления, которые были сформированы религиозным мифом, а именно — в способе речевого выражения той его части, которая описывает Господа как хозяина человеков, в руках которого находится рождение, счастье, смерть и посмертное человека. Ощущение себя «собственностью» кого-либо, скорее всего не истинно не только для нашего «эго», но и для настоящей природы, то есть для происхождения человека.