Школа Северного пути - [15]

[14], а как все люди — кинжалом, ядом и подлостью.

— Ученица Ли принимает контракт, — прошептала Имэй и ущипнула замешкавшегося от потрясения Юаня. Мол, поторопись, дурень, не зли наставника.

— Ученик Чжу принимает… контракт, — выдавил тот из себя, едва не подавившись собственным языком.

— И чтобы утром духу вашего тут не было, — приказал Мастер и швырнул в Юаня мешочек с деньгами. — Это — на лошадей. Теперь свободны!

Имэй снова поклонилась и поспешила выскочить наружу. А Чжу Юань остался. Он до сих пор не мог поверить, что наставник заключил контракт с сян-го, с его отцом.

Но разговор с Мастером всегда получается короткий, когда у того в руках оказывается любимая бамбуковая палка. Чжу Юань выскочил из покоев учителя, держась за правый бок, злой и плюющийся самыми отборными ругательствами.

Глава 5 Сын министра

Подол мужского шеньи[15] стал влажным от слез Малька. Впрочем, из младших учеников только Ян Янь смог сдержаться и не реветь. В их коротеньких жизнях подательницей тепла, еды и заботы всегда была Имэй. И теперь она впервые на их памяти покидала Школу. Как тут не заплакать?

— Хватит возиться с… личинками, — бросил через плечо Юань — Нам пора.

— Да, быстрее уйдете, быстрее вернетесь, — поддакнул Хань, подсаживая девушку в седло. — Не переживай, мелкая, я с ними управлюсь не хуже тебя.

И потрепал по макушке и без того перепуганного Малька. Тот сразу же взвыл и попытался вцепиться в стремя.

— Уж постарайся, братец Лю, — пробурчала Имэй и отвернулась, чтобы самой не разрыдаться.

Уезжали в Цзянькан затемно, и такая же беспросветная мрачная безнадежность, какая бывает только поздней осенью, царила на душе у стратега Ли. Впрочем, они с Чжу Юанем стоили друг друга по части настроения. Еще неизвестно, у кого оно было отвратительнее. Имэй, к тому же, еще и спать хотелось до смерти. Она со всем тщанием готовилась к отъезду: давала указания кухарке, писала талисманы, прибиралась в молельне. Чтобы за время её отсутствия в жизни обитателей Школы ничего не поменялось. Так и не заснула толком.

Чжу Юань тоже маялся от переживаний. Светильник горел в его комнате всю ночь напролет.

Аньчэн еще подремывал-досматривал последние беспокойные сны, когда угрюмый и недовольный стражник открыл им Восточные Ворота. Только ученикам Мастера Дон Сина дозволено было покидать город до положенного по закону часа Чэнь[16]. Вообще-то, добрые аньчэнцы искренне верили, что маги, коль им приспичит, запросто летают через стену туда-сюда, но эта парочка, видать, поленилась.

— Зачем он делает с нами такое? — спросил вдруг шаман, чуть попридержав свою лошадь, чтобы поравняться с Имэй. — Брать заказ у… этого человека? Мастер ведь отлично знает, каков из себя сян-го Чжу И.

В сумерках бледное лицо Юаня с темными кругами вокруг запавших глаза казалось маской одичалого призрака. Словно в шамана вселился один из тех неупокоенных духов, которых он привык умиротворять.

— Мы остаемся учениками до тех пор, пока не встретимся со своим главным страхом и не победим его, — терпеливо повторила Имэй слова наставника. — Я еще удивилась, что Мастер не дал мне увидеть богатого заказчика несколько дней назад. А это, оказывается, был твой отец…

— Он мне не отец, — вяло огрызнулся Юань. — Знать не желаю этого ублюдочного выродка.

Девушка дипломатично промолчала. Чжу Юань «сломался» в день, когда Чжу И убил его мать, заподозрив ту в неверности. Приказал повеситься, если она хочет, чтобы её дети остались жить. И крепко держал Юаня за горло, чтобы тот смотрел, как несчастная женщина задыхается в шелковой петле. Кто же знал, что мальчишка окажется одарен внутренней силой? Собственно, поэтому Чжу Юань стал единственным «сломанным» ребенком, которого в Школу Северного Пути привел за руку родитель.

Имэй отлично помнила тот день и того мальчика десяти лет от роду с торчащими в разные стороны космами криво отрезанных волос. Черные губы — сначала разбитые, а потом обгрызенные до мяса, расцарапанные в припадке ясночувствования щеки, синие жгуты шрамов на предплечьях и запястьях. Он еще долго норовил перекусить себе вены, чтобы кормить своей кровью призрак матери, являвшийся во сне. Не помогала ни порка, ни отсидка в чулане на воде, не говоря уж об увещеваниях. Лубки, наложенные на запястья, тоже не спасали.

— Попробуй не ставить под сомнение правильность решения Мастера. Он совершенно точно не желает тебе зла, — сказала Имэй. — Подумай, ведь если ты справишься, то сможешь уйти и забрать ГоЭр. Мастер её отпустит. С тобой — отпустит.

— А если нет? Если у нас в Цзянькане ничего не выйдет? — взвился Юань. — Тогда я не увижу её еще целый год. Ещё один распроклятый год!

ГоЭр отучила шамана-медиума грызть вены. Упрямая девчонка каждый раз тщательно перевязывала раны. Юань срывал бинты, а она приходила снова и снова. Отмачивала в травяных отварах засохшие корки, смазывала целебным бальзамом и снова накладывала повязку. Каждый раз новым плетением, чтобы не стеснять движения. Нужно оставаться бесчувственным бревном, чтобы не оценить упорство маленькой девочки.

— Мне, знаешь ли, тоже не хочется в эту дыру, в Чанъань, — огрызнулась Имэй.