Школа. Остаться в живых - [2]

— Я не педик, — зачем-то намекнул Килька.

— А я почем знаю? — оглядывая дело своих рук, буркнула я.

— Хошь докажу? — судя по его роже, он и вправду готов меня переубедить, лишь бы не идти в школу.

— Что? Прямо сейчас? Вот дурак какой. Прекрати дышать мне в макушку! Потопали в школу, а то тебе еще переодеваться.

Тот, кто поджидал Кильку, выглядел как собака-ротвейлер. Лысый и с морщлявой мордой. На нас — ноль внимания.

Стоит, переминается ногами, СМС-ки кому-то шлет. Неужели у такого урода есть друзья, любимая девушка? Черт, наверное, у него даже родители есть, и, быть может, потом будут дети…

На улице тепло. До школы совсем близко. Пешедралом минут пятнадцать. Килька несется, как пожарная лошадь на водопой.

— Тебя кто-то заказал.

— В каком смысле?

— Ну, чтоб на твоего отца воздействовать…

— Дура ты. Просто с меня по-легкому много денег срубить можно.

— Давай отцу твоему все расскажем?

— Нет.

Кильке идет девчоночий прикид. Только парик так себе.

— Тебе другие волосы нужны. Этот цвет тебе не к лицу.

— Ага. А все остальное — зашибись как к лицу, — Килька начал злиться, а это плохой признак. Нам ведь еще надо просочиться в туалет, который в кафешке магазина. А то в школу его в таком виде не пропустят.

— И что теперь делать?

До начала урока всего ничего осталось, а магазин закрыт.

— В парадняк нырнем.

— В какой? Тут везде замки кодовые.

Килька вдруг психанул и поперся в школу как был — в черной юбке, парике и с накрашенной мордой. Ну и походка у него. Ковыляет враскоряку. Как будто седло между ног. Кстати, ноги у него вполне приличные. Я в этой юбке всего один раз выходила. У меня секрет есть. Никому не скажу. У меня коленки неправильные. Нога к колену должна сужаться. Только так будет красиво и правильно. А у меня не те коленки. Они шире, чем надо. И нечего смеяться — у меня комплекс из-за этих чертовых коленок. Я короткую юбку надеть не могу.

— Вы что, совсем ума лишились? — охранник решил нас не пускать.

— У нас спектакль! Репетиция сегодня! Нам надо!

Наврав с три короба, мы понеслись по лестнице на второй этаж. Первым, кто засек нас, оказался Витька. Килька затормозил так, что поскользнулся и рухнул на пол.

— Совсем опухли, — обрадовался Витька и помог Кильке встать.

— Это моя сестра, и мы торопимся, — зачем-то соврала я.

Долговязая сестра сумрачно вздохнула и ускакала в сортир для мальчиков. Пока Килька перевоплощался, Витька молча стоял на стреме, поджидая, чем закончится дело.

— Что уставился? — Килька бросил в меня пакетом со шмотками и даже попал.

— Косметику с рожи смой, — посоветовал заинтригованный Витька.

Пришлось рассказать ему почти все. Он нормальный. Не выдаст. Но и помочь не сможет. Он дристливый. Ему в истории влипать нельзя. У него мать как борец сумо. Не внешне, а психологически. Задавит нравоучениями. Насмерть. Такая зануда — офигеть. Она как дихлофос — от ее голоса мухи дохнут. Правда!

На первый урок мы не опоздали. Даже Кильку почти отмыли. Только круги черные вокруг глаз остались, но тут уж ничего не поделать.

— Кто хочет «два»? — С этого вопроса она начинает каждый урок, — Сусликов, ты хочешь «два»?

Она аккуратно раскладывает свои вещи на столе. Словно нас нет. Точнее, словно мы — пустое место.

— А Рослов хочет «два»?

Сейчас дело дойдет до Угланова, и урок начнется. Всем достанется. И «два» будет, и «три». И наверняка Мишка получит свою пятерку. Главное, чтобы меня не спросила.

— Лимонов, а что у тебя с лицом? — впервые за столько лет в ее голосе слышна настоящая паника.

Килька как можно ниже опускает лицо к парте. Ему понятно одно — сейчас начнутся неприятности.

— Ты что, Лимонов, гот? Или это, как его, зараза, мать вашу… Лимонов — ты эмо?

Она явно не знает, что хуже. Наслушалась от кого-то всяких гадостей про ЭТО, и ей явно не по себе.

— У тебя в душе готы? Немедленно выгоняй! Или душ сломают, или шампунь спиздят, — подсказывает с задней парты Миня.

— Прекратите! Покажи лицо! Я хочу видеть твое лицо! Немедленно!

— Он не гот. Он…

— Это я виновата. — Вскакивая, я уронила учебник и ручку. На которую сама же наступила ногой. Хрясь. Прощай, ручка.

— Изволь объясниться.

— Я хочу на визажиста пойти учиться, вот и тренировалась на нем. А тушь оказалась несмываемая. — Мои рыдания всполошили весь класс.

— Так. Все успокоились. Вы оба — кыш из класса. И запомни, — это она лично мне сообщала, — никаких Зверевых! Тебя не для этого готовили.

Нас тут всех к чему-то готовят. Отловить бы пару выпущенных классов. И задать один вопрос. На что вас готовили, и кем вы стали. Вот смеху-то будет.

От нечего делать мы пошли в столовку. Она тоже оказалась закрытой. Как назло, есть хотелось до ужаса.

— На, — Килька протянул мне яблоко.

В школе непривычно тихо. Мне кажется, что хруст откусываемого яблока слышно даже в учительской.

— Слушай, а почему взрослые уверены в том, как нам надо жить? Сами ведь живут фигово. Нервные все такие. Все боятся что-то потерять, упустить…

Попытка отвлечь его от грустных мыслей не удалась.

— А домой как пойдем?

— Ка́ком. Все. Я больше переодеваться не стану.

Вот так всегда. Стараешься, а благодарности никакой. Мне еще матери объяснять, зачем я ее новогодний парик позаимствовала.